Unknown - i 26e4bd29fedd5b52

И. Ф. Вернета и других). Исходя из собственных посылок

чувственного восприятия мира, она рисовала идиллию

«мирных сёл, убежища простоты, умеренности и счастья»

и столь же идеализированных её обитателей74.

Именно специфика жанра предписывала упоминать о

«непонятном» языке, на котором изъяснялись «туземцы», о чём писали некоторые путешественники, например Иван

Долгорукий (хотя этот случай практически единичный

даже среди образованных путешественников)75. «Детская

простота аборигенов, их “немота” при встрече (с чужезем-

цем. — А. М.), разговор жестами и пантомимой, их пугли-

вость, наивность поведения — всё это топосы из описания

“островных” туземцев, которых “открывают” европейские

путешественники», — замечает уже цитировавшийся

украинский исследователь76. Как только мода на жанр сой-

дёт, а образ Малороссии и её народа закрепится в сознании

как «свой», русские баре будут «без труда» спрашивать до-

рогу и прочую полезную информацию у малороссийских

мужиков, как это делали те же паломники, не испытывав-

шие языковых барьеров.

И, наконец, и это пятый момент, на образ «непохожего»

народа, особенно на отношение к нему как к «казачьему», повлияла память о не столь уж давних временах Хмельниц-

кого, казацких восстаниях и войнах, из которых этот «на-

род» (разумеется, казаки, ставшие олицетворением края) и вышел. Вся его историческая память: и народная, выра-

женная в песнях и думах, и особенно высшего сословия, отразившаяся в казачьих летописях (XVIII в.) и «Истории

Русов» (начало XIX в.), — касается именно этого периода

и в более глубокие времена почти не заходит.

74 Лосиевский И. Русская лира Украины. Русские писатели Украины

первой четверти XIX века. Харьков, 1993. С. 78, 110–111.

75 Долгорукий И. М. Славны бубны за горами, или Путешествие моё

кое-куда 1810 года. М., 1870. С. 64.

76 Верстюк В. Ф., Горобець В. М., Толочко О. П. Указ. соч. С. 295–296.

74 Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время

Нелишне отметить, что во второй половине XIX века

именно эта сословно-казачья версия исторического про-

шлого легла в основу «национально-украинской концепции

истории». Тем самым были заложены принципы восприя-

тия Украиной (как особым национально-государственным

организмом) древнерусского периода — как «не своего».

И даже целенаправленная и настойчивая работа ряда пред-

ставителей украинского движения по привязке «казачье-

го» периода к «доказачьему» и выстраивание непрерывной

цепи украинской истории как начинающейся от древних

времён поставленных целей достичь так, по сути, и не смог-

ла. Соединение оказалось скорее механическим: слишком

разными по духу, социальному опыту, языку, целеполага-

ющей идее остались эти периоды.

Сословно-казачья трактовка прошлого (а вслед за ней

во многом и национально-украинская концепция исто-

рии) и явно, и даже подсознательно не ощущает духовной

близости того «казачьего народа», от лица которого вы-

ступает, не только с эпохой Древней Руси, но даже с про-

шлым южнорусских земель литовско-польского перио-

да, если только оно не связано напрямую с казачеством.

Причина проста. Чтобы консолидироваться в особую

социальную группу и добиться признания российским

государством своего статуса, претендующей на всю пол-

ноту власти в малороссийском крае казачьей старшине

просто необходимо было искать «подтверждения» сво-

ей социальной, а то и этнической особости в прошлом.

Или же сконструировать их сознательно. По понятным

причинам времена древнерусского единства для этого

совсем не подходили. Так же, как затруднительно было

их отыскать (или создать) и в рамках концепции обще-

русскости, которую западнорусские церковные и свет-

ские деятели конца XVI — первой половины XVII века

использовали для достижения целей, прямо противопо-

ложных: для утверждения своей русскости и обоснова-

ния желательности единства с Россией. Зато это вполне

Путешествия: зрительное постижение пространства

75

можно было сделать в рамках идеи особого «казачьего

народа»77.

Тем самым её адепты сами «разводили» «казачью» и

русскую истории во времени. И литераторы-малороссы

конца XVIII — начала XIX века (скажем, И. Ф. Богданович, К. М. Парпура, В. Г. Маслович) разрабатывали древнерус-

скую историческую тематику именно как историю рус-