Unknown - i 26e4bd29fedd5b52

на географическое положение, народный быт, природу тех

местностей, где бывали, и записывали свои впечатления.

Записки издавали, их читали — так и складывался коллек-

тивный образ региона.

Одной из причин роста популярности и самих путе-

шествий, и такого жанра, как литература путешествий, была тогдашняя европейская мода на «открытие» неизве-

данных земель и описание реальных или вымышленных

странствий в экзотические края, причём не обязатель-

но заморские. Скажем, для путешественника из Англии

или Центральной Европы такой экзотической страной

была Италия, а в начале XIX века к ней прибавилась

и Греция. В этих землях (географических наследниках

античности) европейцы хотели отыскать колыбель своей

цивилизации — так же, как и в случае с «новой» Россией, преимущественно не христианскую, а античную. С той, Путешествия: зрительное постижение пространства

67

правда, разницей, что, в отличие от России, Западная Ев-

ропа действительно одним из своих корней имела языче-

скую античность.

Больше того. В соответствии с наследием эпохи Воз-

рождения и долгое время господствовавшей в европейской

культуре эстетикой классицизма, история тоже ассоции-

ровалась именно с античностью, с греческими и римски-

ми культурными образцами и гражданскими идеалами.

По мере того как классицизм отходил в прошлое, меня-

лось и отношение к истории (особенно её возвышенно-

героической составляющей), перестававшей считаться

лишь уделом древних. Так же, как стали меняться и эстети-

ческие нормы и образцы в культуре.

Особую популярность литературе путешествий прида-

ли новые европейские интеллектуально-эстетические на-

правления: плавно перетекавшие друг в друга сентимента-

лизм, предромантизм и романтизм с их интересом ко всему

необычному, нетривиальному, отсылающему не к знанию, а к личному опыту и чувству, с их поиском идеала вне совре-

менного цивилизованного общества. Романтизм, зародыши

которого имелись уже в некоторых идеях эпохи Просвеще-

ния (в частности, у Ш. Монтескье), стал реакцией на ужа-

сы Французской революции и войн конца XVIII — начала

XIX века, порождённых рационалистическими теориями

предыдущей эпохи, реакцией оттеснённого на второй план

чувства на культ разума, реакцией традиции на элитаризм,

«восстанием» духа свободы против утилитаризма.

Одним из проявлений этих течений и особенно роман-

тизма стал интерес к народу. Но «народу» не как важней-

шему элементу социально-политических доктрин эпохи

Просвещения, носителю суверенитета и власти. А народу, взятому, прежде всего, как этнографический коллектив: с «народной культурой», песнями, обычаями, одеждой, характером и душой, народу как первооснове культу-

ры, детству человечества. Естественно, что такой «народ»

было проще отыскать там, где было меньше цивилизации

68 Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время

с её передовым социальным опытом, суетой и конфликта-

ми, в неспешно живущих, как бы застывших в прошлом

окраинах — тех же Италии и Греции. Чуть позже «народ»

и его культуру стали «замечать» не только в прошлом, но и в настоящем, и не только в чужих, но и в своих краях, где для этнографов и фольклористов открылись богатства

не меньшие. И в том числе в России. «Предания русские

ничуть не уступают в фантастической поэзии преданиям

ирландским и германским» (служившим тогда эталоном

народности и народного искусства), — замечал по этому

поводу Александр Пушкин64.

Увлечение «народом» привело даже к изменениям в ев-

ропейской социальной психологии: в XIX веке чем дальше, тем больше под ним стали понимать только простонаро-

дье, тогда как раньше народом или нацией, напротив, счи-

тались лишь привилегированные и образованные слои.

На последние же теперь начинали смотреть как на соци-

альные группы, утратившие в ходе общеевропейской кос-

мополитической нивелировки связь с народной культурой

и растерявшие народные черты.

Россия не осталась в стороне от веяния времени и тоже «от-

дала дань» и античности, и романтическому восприятию Ита-

лии как «земле поэзии» и «отчизне вдохновенья». О ней писа-

ли стихи многие, в том числе В. А. Жуковский, А. С. Пушкин, Д. В. Веневитинов и даже, как полагают, сам Гоголь (причём

сделал он это задолго до того, как впервые увидел Италию): Италия — роскошная страна!