Andrew - o 0a115616b968c99b

руку мужа. - Помнишь же, что Теодор рассказывал о новом царе тут, на Москве. Поверь мне,

Николас, скоро эту страну, - Констанца махнула рукой в сторону леса, - будет не узнать.

Может быть, не сейчас, - она задумалась, - не сразу, но потом им понадобятся капитаны,

мастера, инженеры…, В общем, - женщина улыбнулась, - работы тут на всех хватит».

-Ну, хорошо, - Николас усмехнулся и притянул ее к себе поближе, - научу, конечно. Впрочем,

Джордан, кажется, считать уже умеет, а вот говорить – еще нет.

-Он говорит, - обиженно заметила Констанца. «Просто мало пока. Питер – тот, как я, Джон

рассказывал, что я в два года уже бойко болтала».

-До сих пор, - Николас поцеловал ее в губы, - долго, медленно, - не останавливаешься,

любовь моя. Иди сюда, - он оглянулся на мальчиков, и стал развязывать шнурки у ворота ее

льняной рубашки.

-Не замерзнем? – томно спросила Констанца, и он тихо рассмеялся, целуя ее шею:

«Обещаю, что будет жарко». Она вдруг насторожилась и прислушалась: «Николас,

всадники».

Капитан поднялся, и, доставая пистолет, закрывая ее своей спиной, велел: «Если что – сразу

садись в лодку, с детьми».

Он посмотрел на невидных лошадей, что выходили на берег, и вдруг рассмеялся:

«Вернулись. И мальчик там, вон, перед Теодором сидит. Буди малышей, сейчас снимемся с

якоря».

Федор спрыгнул на землю, и, помогая сыну спуститься, сказал по-польски: «Вон там твой

дядя, Николас, он капитан корабля, видишь, в заливе стоит?»

Янушка обернулся, и, открыв рот, восторженно проговорил: «Это море? Я его никогда не

видел. Ну, только рисовал».

-Сейчас по нему поплывем, - Федор взял мальчика за руку и Марфа, поманив к себе Волка,

вздохнула: «Что, Михайло Данилович, все равно грустишь?»

Мужчина помолчал: «Нет, Марфа Федоровна, что не вернусь я сюда более – я это знал,

просто…, - он взял лошадей под уздцы и, наклонившись, сорвал какой-то блеклый, северный

цветок.

-Пойдем, - сказала Марфа, положив ему руку на плечо, - лошадей к той деревне отведем,

что мы рядом видели, не след их тут оставлять. Она повернулась, и, помахав рукой

Николасу, крикнула: «Мы скоро!»

Он шел по узкой тропинке, вдыхая запах трав, смотря на ее стройную спину в старом

кафтане. Из-под валяной шапки выбился один бронзовый локон. Марфа вдруг усмехнулась и

сказала, все еще идя вперед, переступая через корни сосен: «Ты думаешь, мне сие легко,

Михайло Данилович, землю эту покидать?»

Он вытер слезы с лица и, вскинув голову вверх, увидев птицу, что кружилась над лесом,

ответил: «Нет, Марфа Федоровна. Нет».

-Пойдем, - Питер дернул Янушку за руку. «Покажу тебе все. Возьми Джордана». Мальчик

посмотрел на младшего ребенка – он был смуглый, невысокий, лопоухий, с длинным носом и

внимательными темными глазами, и вдруг рассмеялся: «Он на маму вашу похож».

-Угу, - Питер ловко сбежал вниз по трапу. «А я – на папу, ну, Майкла». Янушка помолчал,

идя вслед за Питером по корабельному коридору, и тихо сказал: «Я тоже – на папу. А мама

моя умерла».

Питер приостановился и взял его за руку. Мальчики постояли рядом, и Джордан,

непонимающе подняв голову, потребовал: «Считать!»

-Ты считать умеешь? – Питер толкнул дверь каюты и Янушка, застыв на пороге, смущенно

пробормотал: «До пяти. Что это?»

-Это наша каюта, - гордо сказал Питер. «И мы тут учимся». Джордан вывернулся, и, пройдя к

сундучку, что стоял на персидском ковре, открыв крышку, достал оттуда счетные палочки.

Усевшись рядом, он стал раскладывать их вокруг себя.

Питер усмехнулся и, отложив пять палочек, спросил брата: «Сколько?»

Тот поднял растопыренную ладонь, и, улыбнувшись, - хитро, лукаво, - сказал: «Просто!»

Янушка посмотрел на деревянные, искусно вырезанные игрушки, на большой глобус, и карту

мира, что висела на переборке, и Питер, потянувшись, сняв с полки тетрадь в кожаном

переплете, сказал: «Учебник. Мама написала, а твой папа – рисунки сделал. Как мы плыли

сюда».

-А можно, - тихо спросил Янушка, - я сюда свои краски и альбомы принесу?

-Ну конечно, - Питер порылся в сундучке и, достав деревянные корабли, разложив их на

ковре, сказал: «Можно поиграть, хочешь?»

-Очень! – Янушка улыбнулся и, на мгновение, закрыв глаза, вдохнув запах свежего дерева и

соли, тихо сказал: «Как хорошо!»

Над чуть волнующимся морем сияла белая ночь. Федор поднялся по трапу наверх и

огляделся – Волк стоял у румпеля.

-Спит уже? – спросил мужчина, когда Федор подошел к нему.