Andrew - o 0a115616b968c99b

-Я его все равно люблю, - женщина прижала к груди книгу, и, найдя одной рукой пальцы

матери, сжала их – крепко.

-Любишь, - согласилась Марфа. «Только пусть его один поживет, подумает кое о чем. Сие

моему сыну только на пользу пойдет, доченька. А как вернется с Москвы он – и решишь, что

делать тебе далее».

-Но почему? – едва слышно спросила Лиза. «Почему он мне не сказал, матушка? Я же его

тогда, в Несвиже, простила, и потом бы тоже…, Зачем он так?»

-Боялся, - вздохнула мать. «Ты тогда еще младенцем была, не помнишь, так я тебе скажу –

мы с отцом твоим, как встретились после разлуки – тоже вместе не жили. Я же с двумя

детьми к нему пришла, сие ему трудно было. Тоже, - Марфа чуть вздохнула, - боялся».

Лиза потянулась, и, поворошив угли в камине, сказала: «Наверное, мне с вами в Лондон

стоит поехать, матушка. Или в Амстердам, ну, у кузины Мирьям погостить, да и Марья там

будет».

-У тебя другая кузина есть, - Лиза услышала усмешку в голосе матери. «И тоже тут,

недалеко. И сестра твоя там, и зять, и дети их. Они только рады будут, Лизонька. Вот

отвезем детей и поедем с тобой туда. По лавкам походим, с Марьей и Михайло Даниловичем

поохотимся, племянников своих увидишь. Ты в Париже-то последний раз была, как тебе год

от роду исполнился, должно, соскучилась».

-Соскучилась, - согласилась Лиза и вдруг, озорно, спросила: «А кузину-то мою можно

увидеть будет, хоть издали? Я, матушка, обещаю – ни слова ей не скажу о том, что мы

родственницы».

-Отчего же нельзя? – улыбнулась Марфа. «Михайло Данилович устроит».

-Вот и хорошо, - Лиза поерзала в кресле, и, поджав ноги, приникнув к матери – поцеловала

ее в мягкую, пахнущую жасмином щеку.

Часть пятнадцатая

Париж, май 1614

В полураскрытые ставни была видна нежная, бледно-розовая заря. «Как птицы поют, -

подумала Лиза. «Ну да, зимой их не было, а сады Тюильри тут совсем рядом, рукой подать».

-Бубны козыри, господа, - сказала она, перетасовав колоду, раздавая карты. «И это

последняя партия, мне кажется, - она наклонила изящную голову, увенчанную сложной,

перевитой жемчугами, прической, - что добрые крестьяне уже везут молоко на рынок».

-Мадам Изабелла, - сказал мужчина, что сидел рядом с ней, - вам был очень пошел

крестьянский наряд. Так и представляю вас, где-то на зеленых холмах, пастушкой, среди

стада овец, а где-то вдалеке журчит, переливается ручей.

-А вы, месье д’Юрфе, наверняка бродите рядом, играя на свирели, - съязвил кто-то из

мужчин.

-Ах, месье, - улыбнулся его собеседник. «Вы же знаете, в «Астрее», я как раз пишу о

пастухах и пастушках. И, если мадам Изабелла будет согласна - он поклонился, - я с

удовольствием сделаю ее одной из героинь.

Женщина чуть рассмеялась: «Месье Оноре, вы окажете мне честь. А потом, - она подперла

нежной рукой подбородок, - когда «Астрею» издадут, я рассчитываю на посвящение, - Лиза

посмотрела в свои карты и добавила: «Ваш ход, месье Оноре. И кстати, - она подняла синие

глаза, - я была бы не против, выпить молока, все-таки уже утро».

-Что совершенно не мешает насладиться еще одной бутылкой бургундского вина, -

пробормотал кто-то из за столом и щелкнул пальцами. Слуга неслышно отделился от стены,

и Лиза, прикрыв свой бокал рукой, лукаво усмехнулась: «Нет, нет, я же сказала – молоко».

-Хотите, - неслышно сказал ей на ухо д’Юрфе, - я провожу вас домой и по дороге зайдем на

рынок, мадам Изабелла? За молоком, - он улыбнулся.

-Меня провожает месье де Лу, - ответила Лиза, и, выложив свои карты, поднявшись, -

мужчины тут же встали, - весело сказала: «Ну, господа, хоть мы играли на интерес, но

победа всегда приятна. Желаю вам хорошо отдохнуть, - она вышла в распахнутые,

раззолоченные двери, и кто-то спросил, смотря на д’Юрфе: «Месье Оноре, вы видели ее

мужа?»

-Какого еще мужа? – непонимающе спросил писатель, не отрывая глаз от увешанного

шпалерами коридора. Женщина шла, чуть покачивая станом, шурша пышными, шелковыми,

темно-синими юбками. «Боже, какая спина, - подумал он. «В жизни не поверишь, что она

младше королевы всего на год. Та, несмотря на всех своих врачей, - все равно толстуха, а

эта…, Господи, и я ведь, кажется, ей нравлюсь. Ну, по крайней мере, она хотя бы не

отталкивает меня, как других».

Он сел, и выпив залпом сразу полбокала вина, встряхнув темноволосой, чуть седеющей

головой, повторил: «Что еще за, муж?»

-Ах, месье Оноре, - усмехнулся кто-то из придворных, - вы простите, что мы разбиваем ваши