User - Роман Равдин

всего знать подлинные имя и фамилию, которые носил тот человек.

-- Между прочим, я уже интересовался, -- заметил Вартанян. -- Это

известно только Притту, а он не рассказывает никому.

-- Ну, положим! -- буркнул Ратт.

-- Я тоже в это не верю, -- сказал О'Малей. -- Чтобы его близкие

сотрудники не знали, с чьим мозгом они работают... Да ведь это не кусок

говядины!

-- Значит, они ему преданы, -- не сдавался Вартанян, -- и мы от них все

равно ничего не добьемся. И не дураки же они, в самом деле, чтобы дать нам

такой козырь против себя.

-- Давать нам никто ничего не будет! -- рявкнул Ратт.-- Надо работать,

а не болтать языком! Задание вам ясно? Говорите дело: какая помощь

необходима от меня?..

На этом, собственно, совещание разведчиков и закончилось. О'Малей

поднялся и сказал, что им все ясно, а если что понадобится, они

дополнительно встретятся с шефом. Флегматичный, малоразговорчивый ирландец с

начальством и вовсе не любил разговаривать. Ему было и трех минут

достаточно, чтобы понять, чего хотят от него. Затем он отправился думать.

Пока у тугодума созревал план, его приятель успевал предложить несколько.

Отсеивая их один за другим, О'Малей не без влияния этого града идей

вырабатывал, наконец, более стоящий, который после обсуждения, с поправками

или без принимался обоими к исполнению. Так и сейчас, Вартанян предложил

шантажировать Макса, а через него и Притта тем, что они сообщат его хозяевам

о проданных им секретах.

-- Во-первых, Сурен, это не по-джентльменски. Во-вторых, они могут

вообще прекратить информацию и обратиться за помощью к своей секретной

службе. А, в-третьих, они нас могут обмануть -- сообщат вымышленное имя,

пойди потом, проверь!

-- Пожалуй, верно, -- согласился приятель и тут же подкинул новую идею:

-- Давай захватим и прижмем этого Притта с помощью моих знакомых парней из

местной организации Бэрча. Стоит мне сказать им, что он -- красный...

-- Ну, хватил! Забыл, о чем предупреждал нас шеф, -- об осторожности.

Нет, я вот что предлагаю: давай возьмем ближайшего его сотрудника --

Альберта...

О'Малей, пока они налаживали информацию, не терял даром времени, он

тщательно изучал окружение Притта всеми доступными путями. Ему удалось

установить, что Макс и Альберт ближе всего стоят к руководителю и что

Альберт является чуть ли не любимчиком Притта. А Пол, наоборот, держится в

этом коллективчике несколько обособленно. "Вероятно, и Притт не очень ему

доверяет", -- сделал он вывод. Теперь он подумал, что хорошо бы "прижать"

Пола: он семейный человек, больше всех нуждается в деньгах. Однако ирландец

не был уверен в достаточной осведомленности этого сотрудника Притта. "Ради

крупной суммы или со страха он может и приврать, зная, что проверка в данной

ситуации почти невозможна..."

-- Не могу ручаться, но сдается мне, что Альберта они не посвятили в

сделку с нами и доли ему, конечно, не выделили. А ведь он в их научной

работе не последняя скрипка. Как ты полагаешь, Сурен, не будет ли обидно

этому молодому, подающему надежды юноше узнать, как надули его самые близкие

товарищи? -- О'Малей хитро выпятил нижнюю губу, уставившись на приятеля.

Вартанян, сам неплохой психолог, сразу оценил подход.

-- Здорово! -- не скрыл он восхищения.-- Прежде, чем ударить, Шон, ты

выбираешь слабое место... Только уверен ли ты, что Альберт не под

наблюдением своей секретки?

-- Не уверен. Поэтому нам незачем его похищать.

Надо устроить разговор в укромном месте. Я, кажется, возьму его целиком

на себя...

Альберт появился на свет в день сорокалетия со дня смерти великого

Эйнштейна, из-за чего и получил его имя, которое дал ему отец, видный

американский физик, профессор Принстонского университета. Этот человек являл

собой классический тип ученого, который не признает ничего на свете, кроме

науки, и ради нее готов на все. Он не признавал политики, заявляя, что оная,

как и религия, есть наивреднейшее проявление невежества. Из политических

деятелей признавал только Жолио Кюри и Бертрана Рассела, которых очень

любил, сожалея, что разум их "пострадал от всеобщего безумия". Остальных во

главе с президентом называл тунеядцами и мракобесами.

-- А кто же будет управлять делами государства, общества? -- спросил

его сын-школьник.

И тогда этот чудак прочел ему целую лекцию, содержание которой могло бы

соперничать со знаменитыми трактатами Кампанеллы и Руссо. По мнению этого