Владимир Санин - Безвыходных положений не бывает

Так вот, не ухмыляйтесь – здесь все истинная прав­да. Чистенькая, аккуратная кибитка была дворцом для нас, блудных автобродяг. На пороге кибитки лежала шкура медведя – уверяю вас, для ее бывшего обладате­ля она была достаточно драгоценна. Мы умылись сту­деной ключевой водой и уселись за стол, на который Женя выложила все, чем была богата и рада семья Гар­нец. Быть может, свадебный стол Рокфеллера выглядел более пышно, но черта с два пресыщенные миллионе­ры ели с таким аппетитом, как мы! Мы распили завет­ную бутылку «Старки», и перед нами плясало самое очаровательное, самое курносое и симпатичное суще­ство на свете – Оксана Гарнец, памирский цветочек, которому на днях исполнилось год и два месяца.

Женя и Слава открыли нам великую тайну. Оказы­вается, сейсмология – интереснейшая из наук, и они, Женя и Слава, занимаются самым прекрасным делом, которое только могло выпасть на долю смертных.

Они показали нам сейсмостанцию – белый фургон с уникальным оборудованием. Слава объяснил, что сейсмолог – своего рода психиатр, он изучает Землю, когда у нее начинаются пляски святого Витта. Я и не подозревал, что наша старая, мудрая Земля все двад­цать четыре часа в сутки трясется и бурлит, как густая похлебка. Каждые три часа Слава и Женя прощупыва­ют земной пульс, снимают показания и изучают про­явленные пленки. И иногда озабоченно качают голо­вами: это значит, что сейчас где-то очень тревож­но. Землетрясение на Памире не редкость. Всего лишь за месяц до моего приезда Гарнецы поставили Земле за поведение пять баллов. А это плохая оценка: чем Земля хуже себя ведет, тем больше баллов ей вы­ставляют.

Раза два в месяц в кишлак приезжает Борис Гайдис. Он привозит продукты, пленки, свежие памирские но­вости, забирает сейсмограммы и отвозит на центральную станцию. Ежемесячная норма Бориса – тысяча километров памирских дорог, и поэтому в кругу своих друзей он настроен лирически. Он рассказывает им о Лужниках и Сокольниках, о сестре Нине и о товарищах из автобазы Академии наук. Запив свой рассказ де­сятью пиалами чаю, Борис вздыхает, садится в «газик» и мчится к другим сейсмологам, которые ждут его, как астроном любимую комету, как дети в пионерлагере – родительский день. Ибо Борис Гайдис – самый попу­лярный человек у сейсмологов Памира.

Проводив Бориса и уточнив свои взаимоотношения с Землей, Женя и Слава утверждают повестку дня. Се­годня предстоит много работы, и ее нужно успеть за­вершить. Нужно проведать учителя, помочь по ариф­метике детям соседа, заготовить топливо, почитать – хотя бы сто страниц книги, повторить английский, убить куропатку, поспорить о том, куда поступать – на геолого-почвенный или физико-технический, ответить на все вопросы Оксаны, написать письма домой и по­слушать радио. Кроме того, необходимо в час заката полюбоваться несравненным памирским пейзажем, чтобы навеки сфотографировать в своей памяти фан­тастические очертания горных хребтов, водную фе­ерию темпераментного Пянджа…

Мы заехали в гости на минутку, а прожили в Хоставе целые сутки. Мы допоздна говорили о землетря­сениях, радиопередачах, детях, стихах, гастрите и охо­те, на которую, кстати, мы отправились ранним утром и о которой я расскажу отдельно. Мы обменялись адре­сами и обещали друг другу писать. На прощанье Миша нас сфотографировал, и эта карточка сейчас передо мной.

Я знал и видел романтиков, которые с горящими глазами ехали на экзотические окраины. Они пели «Бригантину» и смотрели вдаль голубыми глазами. Им снились облака, шалаши и любовь. Не все они пред­ставляли себе, что облака – это ливни, шалаш – это насморк, а любовь – это дети.

И среди романтиков начался естественный отбор. Жизнь есть жизнь, и не будем их судить, ведь не из всех людей поэт рекомендовал делать гвозди.

Привет вам, Женя, Слава и Оксана Гарнец!

Охота на Памире, как и во всяком другом месте, на­чинается с рассказов об охоте. Ибо охотничьи расска­зы – важная, едва ли не самая главная составная часть охоты.

Мы – это мои попутчики в путешествии по Памиру Миша Дмитриев и Витя Зеленцов, сейсмолог Слава Гарнец и я – допоздна вспоминали свои охотничьи приключения. Крохотный кишлак Хостав, прилепив­шийся к подножию трехтысячника, мирно спал, а мы глотали чашку за чашкой горячего зеленого чая и ни­как не могли улечься. Сейсмолог Женя, юная жена сейсмолога Славы, проводила воспитательную работу среди будущего сейсмолога Оксаны, которая выделы­вала всякие акробатические трюки в своей колыбельке. Мотоциклетная фара, вытягивая соки из нескольких батареек, освещала увешанную оружием стену ки­битки.