Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней

Он говорил больше часа. Он рассказал о своих юношеских идеалах, о годах отданных борьбе, о планах на будущее. Новый мир, сказал он, люди должны построить сами. Уклоняться от выполнения этой задачи — значит передать свою судьбу в чужие руки, и, если рабочие это сделают, они потеряют все, чего им с таким трудом удалось добиться.

Под восторженные крики Дэниэл сошел с трибуны. По его лицу катились слезы.

— Благодарю вас, — едва слышно произнес он.

Президиум встретил его выступление странным молчанием. Никто не пожал ему руку, никто не похлопал по спине. Люди, которые несколько часов назад заявляли, что эта речь даст фонду полмиллиона долларов, смотрели на него, как на инопланетянина.

По пути в гостиницу Мозес и Ди-Джей не произнесли ни слова. В полном молчании они вышли из машины и поднялись в номер. После конференции должен был состояться банкет для представителей филиалов, и сейчас заканчивались последние приготовления. В гостиной стоял большой бар, а центр комнаты занимал шведский стол, заваленный бутербродами и другими угощениями.

Дэниэл повернулся к Мозесу.

— По-моему, надо распорядиться, чтобы все это убрали. Сегодня вечером улетаю домой. В том, что мы здесь делаем, больше нет никакого смысла.

Мозес кивнул.

— Дэниэл, собирай бумаги. Можешь не смотреть, что где, просто засунь в портфель и неси сюда. Они теперь годятся только для архива.

— Хорошо, отец.

На столе зазвонил телефон, но Дэниэл не обратил на него внимания. Пройдя в спальню и закрыв дверь, он в изнеможении опустился на кровать. Зачем он это сделал? Еще утром он имел отличные шансы добиться своего, и как он их использовал? Неужели он только хотел сказать людям несколько слов, которые они забудут, выйдя из зала? Как можно было поставить идеи над задачами, диктуемыми самой жизнью? Идеи, которые уже давно перестали волновать людей, понимающих только язык денег и власти.

Дверь спальни открылась, и вошел Мозес.

— Тебе звонит президент.

— Президент? — тупо переспросил Дэниэл.

— Президент США.

Дэниэл в недоумении уставился на Мозеса, а потом, будто очнувшись, поднялся с кровати и пошел к телефону.

— Слушаю.

— Мистер Хаггинс? — послышался на другом конце провода женский голос.

— Да.

— Подождите минутку. С вами хочет поговорить Президент Соединенных Штатов.

Раздался щелчок, и Дэниэл услышал знакомый голос Эйзенхауэра.

— Только что видел по телевизору ваше выступление, мистер Хаггинс. Это было великолепно. Поздравляю.

— Благодарю вас, господин президент.

— Вы прекрасно говорили о наших идеалах, сделавших Америку великой страной. Уверен, ваши мысли понятны и близки всем нашим гражданам. Слушая вас, я думал, что эта речь обращена и ко мне. Благодарю вас. Я гордился бы таким выступлением.

— Спасибо, господин президент.

— Еще раз от всей души поздравляю вас, мистер Хаггинс. Всего хорошего.

В трубке раздался щелчок. Обернувшись, Дэниэл увидел стоявших на пороге гостиной Ди-Джея и Мозеса.

— Президент поблагодарил меня за выступление, — растерянно сказал он.

Телефон зазвонил снова. С этой минуты он уже не умолкал, а в номер волной хлынули посетители.

Схватки начались, когда Маргарет и Джек смотрели телевизор. Услышав первые фразы, Джек в изумлении повернулся к ней.

— Ничего не понимаю, это не та речь, которую он готовил. Он не говорил вам, что собирается менять ее?

— Нет, — Маргарет покачала головой. — Он вообще ничего не говорил мне об этом выступлении. Если бы не вы, я даже не обратила бы внимания.

Маргарет внезапно почувствовала ужасную режущую боль и сжалась, надеясь, что Джек ничего не заметит. Потом боль стала затихать, и она глубоко вздохнула. Но затишье длилось недолго. Две минуты спустя схватки возобновились с новой силой, и Маргарет, скривившись от боли, наклонилась вперед.

— С вами все в порядке? — встревоженно спросил Джек.

— Это малыш, — прерывающимся голосом ответила она, чувствуя, как ее лицо покрывается испариной. — По-моему, началось. Вызовите врача. Номер рядом с телефоном.

Джек вскочил.

— Мэми! — крикнул он. На пороге появилась негритянка. — Мэми, по-моему, ребенок сейчас появится на свет. Посидите с ней, а я вызову доктора.

Весь вечер номер Дэниэла напоминал растревоженный муравейник. Люди приходили, уходили, поздравляли, жали друг другу руки, произносили речи. Трудно было определить, кого они представляли, но гостиная оказалась слишком мала, чтобы вместить желающих поговорить с Дэниэлом. Не меньший успех имел и фонд. Подписывались почти все, и сумма, собранная за вечер, приближалась к миллиону долларов.