Алексей Притуляк - Узник №8

— Это наше с вами спасение.

— От чего?

— От прошлого.

— Говорят, от него не спасёшься.

— Нет такого прошлого, которое невозможно сделать небывальщиной. Видите, я тоже кое-что могу в плане философии.

— Но убивая прошлое, убиваешь будущее.

— Берите же револьвер, господин узник. Слова — удел прошлого, а будущее требует действий.

Узник робко протянул руку, осторожно взял оружие. Надзиратель следил за ним с улыбкой.

— Какой холодный! — воскликнул заключённый.

— Вы из такого же убили свою жену? — мягко и вкрадчиво спросил начальник тюрьмы.

— Что? — заключённый поднял на него удивлённый взгляд. — Я не убивал свою жену, у меня и жены-то никогда не было.

— Будет.

— Вы смеётесь надо мной? У меня нет будущего.

— Это вам так кажется, потому что вы увязли в прошлом. Револьвер поможет вам покончить с ним раз и навсегда.

Заключённый плавным движением поднёс револьвер к голове, упёр ствол в висок.

— О да! — сказал он. — Вы правы. Раз и навсегда.

— Давайте, жмите на спуск, — кивнул надзиратель.

— Он не заряжен, я знаю, — усмехнулся узник. — Иначе вы не дали бы мне его. Тысячу раз я видел такое в кино.

— А вы нажмите, нажмите, — ласково улыбнулся начальник тюрьмы. — Тут и узнаем, заряжен или нет.

— Я боюсь, — признался узник полушёпотом.

— Разумеется. Все умные люди боятся, — сказал надзиратель таким тоном, будто погладил по голове.

— Это комплимент?

— Если угодно. Будете жать?

— Понимаю. Вы решили избавиться от меня, да?

— Так он же не заряжен, — рассмеялся надзиратель. — Ну что, я зову пожарного? Он ждёт на кухне. И наверное, пользуется моментом, чтобы приставать к дочери, подлец.

— Нет! — воскликнул узник, нажимая на спуск.

Раздался сухой щелчок сработавшего механизма. Смертельно побледневший узник вздрогнул. Начальник тюрьмы улыбнулся.

— Что это? — произнёс узник, стремительно краснея.

— Осечка, должно быть, — отвечал надзиратель. — Давно им никто не пользовался. Но у вас есть ещё целых пять попыток. Попробуйте ещё раз.

Узник снова — наверное, неожиданно и для себя самого — нажал на спусковой крючок.

— Ха! — произнёс он, убирая револьвер от виска. — Что я говорил. Как в дешёвом кино. Револьвер не заряжен.

— Теперь понимаете? — с нажимом спросил надзиратель, переходя почти на шёпот.

Узник уставился на него, как громом поражённый; в глазах его отразился огонёк догадки, посетившей его.

— Да, — выдохнул он. — Да. Кажется, понимаю.

— Звать?

— Зовите!

Надзиратель открыл дверь камеры, высунулся в полутёмный коридор и стал звать пожарного: «Эй! Эй, где ты там, бесов сын, огнеборец чёртов, бабощуп проклятый?! А ну, быстро давай сюда!»

Послышался топот подкованных сапог, послушно прогрохотавших по коридору. Через минуту в дверях вырос молодцеватый юноша в форме пожарного, в сияющей начищенной каске, из-под которой выбивались белокурые волосы. Высокий, румяный, пышущий здоровьем и жаждой жизни, весёлый и сильный он вытянулся перед начальником во фрунт и отдал честь, после чего чётким, почти строевым, шагом вошёл в камеру и встал перед узником.

— Вот, господин пожарный, познакомьтесь, — сказал начальник тюрьмы. — Это тот самый узник.

— Рад знакомству, господин узник! — отрапортовал пожарный.

— Приятно познакомиться, господин пожарный, — кивнул узник, протягивая пожарнику руку. Поздоровались

— Давно мечтал познакомиться с вами, — сказал юноша. — Госпожа дочь надзирателя так много рассказывала о вас.

— В самом деле? — удивился узник. — Интересно.

— Очень много рассказывала о вашей жизни.

— Боюсь, о моей жизни нельзя рассказать много , — пожал плечами узник, — она была слишком коротка.

— Ну вот и познакомились, — благодушно произнёс начальник тюрьмы. — Теперь, господин узник, пора перейти к делу, ради которого, собственно, мы здесь и собрались.

Узник задумчиво посмотрел на револьвер в руке.

— Да, — кивнул он, — да. Позвольте, господин начальник тюрьмы, выразить вам своё восхищение вашей… вашим человеколюбием, вашей мудростью, вашим тонким знанием человеческой души. На самом деле это ведь вы, вы — подлинный философ жизни, а не я с моими словесными играми на пустом месте. Я благодарен вам за испытание, которое вы уготовили мне. Оно открыло мне глаза на многое, на моё место в этой жизни, на цель, которую могу и должен я достичь в оставшиеся мне годы. Вы открыли мне глаза на меня самого.

— Я польщён, господин узник, — поклонился начальник тюрьмы.