Карлос Сафон - Лабиринт призраков

– Валентин.

– Именно так. И оба свидетеля подтвердили, что в момент наезда водитель «мерседеса» находился в салоне машины, поэтому мы хотели бы найти его. Вероятно, он заметил нечто важное, что помогло бы нам установить сбежавшего виновника происшествия.

Санчис выслушал рассказ полицейского с состраданием, хотя явно обрадовался, что его автомобиль и водитель не причастны к аварии.

– Ужасно. Есть жертвы со смертельным исходом?

– К несчастью, одна жертва есть. Пожилая сеньора скончалась по дороге в больницу, куда ее повезли.

– Искренне сочувствую. Разумеется, мы готовы оказать любую помощь, которая в наших силах…

– Нам нужно поговорить с вашим служащим.

– Разумеется.

– Вы не скажете, возил ли сеньор Моргадо вашу супругу утром куда-нибудь еще после визита к врачу?

– Не знаю. Думаю, что нет. Вчера Виктория меня предупреждала, что ждет сегодня гостей. Не исключено, что Валентин поехал выполнять какие-то поручения. Иногда, если он не нужен с утра мне или жене, он развозит документы или почту компании.

Варгас достал визитную карточку и протянул директору:

– Будьте любезны, передайте сеньору Моргадо, чтобы он связался со мной сразу.

– Не беспокойтесь. Я тотчас отдам распоряжение, чтобы его нашли и предупредили.

– Вероятно, он не сможет нам помочь, но процедуру необходимо соблюдать.

– Естественно.

– Кстати, нет ли, случайно, у сеньора Моргадо заметной физической особенности?

Санчис кивнул:

– Да, Валентин был ранен во время войны. У него обезображена половина лица в результате взрыва минного снаряда.

– Он давно у вас служит?

– Лет десять. Раньше Валентин работал в семье моей жены, и мы ему доверяем. Я лично не сомневаюсь в его честности.

– Один из свидетелей упомянул, что часть лица шофера закрывало некое подобие маски. Такое возможно? Я лишь хочу убедиться, что речь идет о том самом человеке.

– Верно. Валентин носит протез, закрывающий нижнюю челюсть и левый глаз.

– Не хочу больше отнимать у вас время, сеньор Санчис. Большое спасибо за помощь. Прошу прощения, что прервал ваше совещание.

– Пустяки. Никаких проблем. Я считаю, что это долг и честь для каждого испанца оказывать содействие силам безопасности государства.

Санчис повел Варгаса к выходу. Когда они шли мимо массивных резных дверей, которые открывались в грандиозный читальный зал с видом на бульвар Грасиа, Варгас замешкался и заглянул внутрь. Библиотека, протяженностью не уступавшая галереям Версаля, наверное, занимала всю длину внутренней стороны фасада. Деревянные панели на полу и потолке были отполированы до блеска, и в них как в зеркалах отражались и множились до бесконечности колонны из книг.

– Впечатляет, – сказал Варгас. – Вы коллекционер?

– Весьма умеренный, – ответил Санчис. – Бо́льшая часть библиотеки обязана происхождением Фонду Убач, хотя должен признаться, что питаю слабость к книгам. Они служат мне убежищем, где я отдыхаю от мира финансов.

– Понимаю. Я тоже, по мере своих скромных сил, – рискнул забросить удочку Варгас. – Мне нравится выслеживать и находить старые, уникальные издания. Жена считает мое увлечение проявлением профессиональной деформации.

Санчис кивнул, сохраняя самообладание и вежливость, хотя глаза выдавали его истинные чувства. Директор явно устал от назойливого полицейского и мечтал избавиться от него как можно скорее.

– Вы интересуетесь редкими изданиями, сеньор Санчис?

– Львиную долю коллекции составляют тексты XVIII и XIX веков, испанские, французские, итальянские, хотя у нас есть и превосходные образцы немецкой литературы и философии, а также английской поэзии, – терпеливо пояснил директор. – Полагаю, знатоки оценили бы их как достаточно редкие.

Санчис взял капитана под руку и с деликатной настойчивостью вновь вывел в коридор и повлек в сторону выхода.

– Я завидую вам, сеньор Санчис. Каждому свое… Мои средства ограничены, поэтому приходится довольствоваться более скромными изданиями.

– Не существует скромных книг, есть невежественный снобизм.

– Согласен. Именно это я сказал старому книготорговцу, который ищет для меня романы одного забытого ныне писателя. Возможно, вам что-то скажет его имя. Маташ. Виктор Маташ.

Санчис пристально посмотрел на него, не дрогнув лицом, и медленно покачал головой:

– Сожалею, но я никогда о нем не слышал.

– Примерно так мне все и отвечают. Человек отдает жизнь литературе, а вскоре никто и не вспомнит, что он писал и зачем…