Захария Станку - Ветер и дождь

Влиятельная группа таких закулисных деятелей добилась от умирающего короля Фердинанда, чтобы он лишил престола своего сына Кароля и завещал власть Регентскому совету. После смерти Фердинанда полновластным хозяином Румынии стал глава национал-либеральной партии Ион Братиану. Регентский совет? Но ведь сам Братиану и назначил регентов. И деятели национал-либеральной партии, не стесняясь, объявили во всеуслышание:

— Отныне мы берем на себя управление страной на веки вечные!

— А как же остальные партии, например национал-царанисты?

— Они нам не страшны. С ними всегда можно договориться. Они, правда, в своей пропаганде пользуются другими словами и даже болтают о «революционности». Но смотрите в корень: в партии царанистов не меньше банкиров и крупных помещиков, чем в других правящих партиях. Они наши конкуренты. Но Ион Братиану позаботится о том, чтобы избавить нас от конкуренции. Ни один румынский политический деятель никогда еще не обладал таким влиянием, как Ион Братиану.

— Да, может быть. Дай бог ему долгой жизни.

— Он и будет жить долго. Род Братиану славится тем, что все отпрыски его сохраняют свежесть, ум и энергию до глубокой старости.

— Дай вам бог…

Однако прошло совсем немного времени со дня смерти короля Фердинанда, и господь бог, не посчитавшись с семейными традициями рода Братиану, послал господину премьер-министру стрептококковую ангину. Дело происходило глубокой осенью. И хотя болезнь премьера держалась в тайне, о ней вскоре узнали все, кого это могло заинтересовать.

— Слыхали новость?

— Что именно?

— Неужели не слыхали? Все уже знают…

— О чем?

— Он при смерти. Он умирает.

— Кто?

— Ион Братиану.

— Неправда.

— Почему неправда? У него распухло горло. Он при смерти…

— А я вам говорю, что это неправда.

— Да нет! Он умирает. Совершенно точно известно, что он умирает…

В такие дни репортерам полагалось проявлять даже бо́льшую активность, чем агентам похоронных фирм. С утра до вечера репортеры дежурили у особняка премьер-министра в ожидании новостей. Я тогда не принадлежал к корифеям этой профессии, но тоже устремился к великолепному особняку ложноклассического стиля с балконами и лоджиями, в котором жил великий политический деятель. И, простаивая часами на холоде, под дождем, думал о том, что и я могу простудиться, заболеть ангиной и разделить участь премьер-министра. Могу даже опередить его и умереть на несколько дней раньше. На улице, где помещался особняк, вместе со мной мерзли еще человек тридцать репортеров, представляющих всю бухарестскую печать.

— Он умирает!

— Ничего подобного!

— Нет, это точно: он умирает. Мы уже подготовили экстренный выпуск газеты. Надо будет только проставить число и час смерти. Думаю, что мы опередим всех.

— А если он умрет ночью?

— Все равно, мы немедленно выпустим газету. В центре города и на некоторых окраинах жизнь бьет ключом даже ночью.

Как только кто-нибудь выходил из особняка, мы окружали его и забрасывали вопросами:

— Как чувствует себя господин премьер-министр?

— Он лежит завернутый в теплое одеяло…

— Есть еще надежда?

— Надежда на что?

— На то, что он останется жив.

— Разумеется. Господин премьер даже и не считает, что он болен серьезно. Через несколько дней, самое большее через неделю он намерен снова приступить к исполнению своих обязанностей и появиться в парламенте.

— А почему у вас такие озабоченные лица, господа?

— Из-за погоды. Вы разве не видите? Дождь, мокрый снег. Ужасная погода. В такую погоду жалко даже собаку выпустить на улицу.

Разговоры у ворот особняка премьер-министра меня не удовлетворяли. Хотелось получить более точные сведения. Не каждый день умирает такой человек, как Братиану. И я лихорадочно перебирал в уме знакомых деятелей, которые могли бы сообщить более достоверную информацию о том, что происходит в особняке премьер-министра. Наконец меня осенило, и я позвонил доктору Митике Ангелиу, министру путей сообщения, которого знал уже не первый год.

— Вы не могли бы меня принять, господин министр? Я не отниму у вас много времени.

— А по какому вопросу?

Я знал, что доктор Ангелиу готовит новый закон о дорожном строительстве. Это была его страсть — строить дороги. Каждый раз, когда либералы приходили к власти, министром путей сообщения назначался доктор Ангелиу, и он немедленно объявлял о новой реформе дорожного законодательства. И я сказал: