Захария Станку - Ветер и дождь

— Господа, вы меня извините, но я ничего не понимаю в тех делах, о которых вы все время спорите. Вот уже двадцать лет, как я не прочитал ни одной книги. Я так занят медицинской практикой, что у меня нет времени даже на то, чтобы читать газеты.

Журналист Траур вспыхнул:

— Вот как! Но зачем же вы тогда занялись политикой? Если вы не разбираетесь в специальных вопросах, почему вы решили учить других, как им надо жить?

— Потому что я был другом Кодряну. Я верил ему. И после его смерти продолжал верить в то, чему он нас учил. Он сказал нам, что наше благополучие зависит только от союза с Гитлером.

— И вы ему поверили?

— А как тут было не верить? Он был ясновидящий. Бог открыл ему правду.

Хирург Трифою закатывает глаза. Все смотрят на него с удивлением, с жалостью, некоторые с отвращением. Кто-то говорит:

— Я всегда утверждал, что эти люди страдают размягчением мозга. Вы слышите, что он говорит? У него нет времени даже на чтение газет, он совсем не разбирается в социальных и политических проблемах, а все же считает возможным заниматься политикой. Да еще какой политикой! Политикой, главными инструментами которой являются револьверы и ножи. Политикой, которая использует расстрелы из-за угла и подвешивание своих противников на крюки в бойнях для скота…

Трифою слегка растерян. Он обращается к Виктору Ефтимиу за сочувствием:

— Дорогой маэстро, почему они так настроены против меня? Это жестоко.

— А вы были милосердны?

— Мы? — невинно спрашивает доктор. — Но ведь мы убивали только врагов…

И доктор Трифою снова садится на своего любимого конька. Он пытается убедить Виктора Ефтимиу в том, что Гитлер все же выиграет войну.

— Немецкое отступление — маневр. Вот увидите, что будет весной, когда Гитлер пустит в ход новое, секретное оружие. Немцы снова перейдут в наступление и остановятся только в Сибири. Там они соединятся с японцами и вместе перейдут через Гималаи в Индию.

— А вы когда-нибудь смотрели на карту? — спрашивает Ефтимиу.

— Смотрел.

— И ничего не поняли?

— А что в ней понимать? Карта — одно, а война — совсем другое. В этой войне география не играет никакой роли. Главную роль играет немецкая армия. Она непобедима. Таково и мнение профессора Панаитеску. Так думает и Траян Брэиляну. Как видите, у нас у всех единое мнение по этому вопросу.

Виктор Ефтимиу пытается переменить тему. Он вспоминает о своих юношеских годах, проведенных в Париже. Этот Париж начала века никто из нас не видел. Но по рассказам Виктора Ефтимиу мы представляем себе, какой это был прелестный город. Виктор Ефтимиу вспоминает и о своих друзьях поэтах, которых теперь уже нет в живых. Доктор Трифою, как видно, в литературе разбирается еще меньше, чем в политике и стратегии, и пытается вернуться к своей любимой теме:

— Итак, как я вам уже доказал, поражение Германии совершенно исключается. Гитлер…

Виктор Ефтимиу перебивает:

— Ваш Гитлер умрет в сумасшедшем доме. Если только его не успеют зарезать его собственные адъютанты.

И Ефтимиу продолжает рассказывать о своей молодости, о своих умерших друзьях.

Доктор Трифою отнюдь не самый наглый из легионеров. И даже не самый глупый. Среди этой публики особенно выделяется некий Карбунеску — маленький щуплый человечек с воровскими усиками. Встречая Виктора Ефтимиу, он всегда задает ему один и тот же вопрос:

— Маэстро, правду говорят, что вы франкмасон?

— Да, это правда.

— А правда, что франкмасоны…

— Да, да, правда. Франкмасоны убивают людей и пьют их кровь. Франкмасоны добиваются исчезновения с лица земли румынской нации. Все это правда. Правда и то, что франкмасоны желают, чтобы все фашисты поскорее сломали себе шею.

— Маэстро, я не хотел вас обидеть.

— А я и не чувствую себя обиженным.

Карбунеску когда-то занимался журналистикой, точнее, работал в какой-то редакции агентом по рекламе. Он не обладал никакими качествами, кроме наглости. Писать он не умел. Зато он научился жить на содержании у своих любовниц. В конце концов ему даже удалось жениться на дочери богатого лесоторговца, получить большое приданое и открыть ночной ресторан. Так как это совпало с войной в Абиссинии, он назвал свой ресторан «Абиссиния». Но дело у него не пошло, и он обанкротился. Оставшись без денег, он тут же развелся со своей женой.

После того как легионеры пришли к власти, я встретил однажды этого человека на улице. Он был одет весьма элегантно и опирался на толстую палку с серебряным набалдашником. Разумеется, он был в зеленой рубашке… Нетрудно было догадаться, чем он занимается после победы националистов: терроризирует еврейских коммерсантов, экспроприирует их магазины. После краха легионерского правления он куда-то исчез. В наш лагерь его привезли вместе с первой группой легионеров. Но у него был какой-то особый режим: по вечерам он уходил в канцелярию — ему разрешалось звонить в Бухарест. Каждые две недели его даже отпускали из лагеря на денек-другой без охраны. Когда его спрашивали, что это значит, он невинно объяснял, что этого требуют «дела».