Андрей Латыголец - «Годзилла»

Однако в моём случае страх и опасения сменялись аморфностью и беспечностью. В период караульных прокачек думать от усталости совершенно не хотелось. Я просто существовал, неся на себе бремя армейской службы.

«Навошта? Каму гэта патрэбна? Гэты пот і кроў, гэтыя марныя высілкі. Каб я змог усвядоміць якіясці там дробязі жыцця і зразумець іх каштоўнасць. Лепей бы я ніколі гэтага ня ведаў».

***

23 февраля в части широкомасштабно отмечали день защитника Отечества. Правда, ещё с утра на построении «фазаны» дразнили нас «бабами» и говорили, что это не наш праздник, наш будет 8 марта. Лично меня это никак не задевало. Гоповидные «фазаны» никоим образом не могли оскорбить моих чувств и давно устоявшихся жизненных принципов.

Вера сообщил, что на праздничном концерте нашей роте выпала честь стоять в почётном карауле на сцене актового зала и держать в руках знамя части. На эту процессию сразу же выбрали Потапа и Кесаря. Они, в свою очередь, попросили взять с собой Тавстуя и Ракуту, с которыми проводили веселые сутки в карауле и весьма сдружились в злорадстве над нами. Вера же пожелал видеть ещё и пару новобранцев. Потап назвал Гораева и меня.

После утренней пайки нас нарядили в парадную форму, выдали фуражки, хромовые сапоги и отправили вместе с Лёвой к штабу за знаменем. По дороге он объяснял, каким образом будет необходимо передвигаться к клубу.

Забрав длинный шест с бархатно-бордовым полотнищем, увенчанным надписями, вышитыми жёлтыми нитками, мы отправились к клубу. Всё торжество намечалось на десять часов. Вскоре в клуб пришёл Студнев в парадном кителе и с парой тройкой медалей, видимо, за какие-то там нормативы и сказал:

— Желательно кто-то из вас будет на сцене дёргаться и чесать яйца. Помните, на вас вся часть смотрит, так что не опозорьте вторую роту.

До десяти мы тренировались маршировать к сцене под гимн страны. Потап держал знамя, Кесарь государственную флаг, остальным выдали по шашке с позолоченной рукояткой. Шашки следовало прислонить к правой руке, выбрасывая её при движении вперёд и стараться не отрезать свои красные уши.

К десяти нас вернули обратно к штабу и мы около полу часа мёрзли на улице (торжество задерживалось) в одних кителях и тонких штанах, пока нам не подали сигнал. Из колонок, выставленных около актового зала, прозвучал марш и мы под командой преисполненного величием лейтёхи Лёвы, двинули к клубу вдоль стадиона и прямиком по ступенькам внутрь.

В клубе уже собралась вся офицерская рать, все были начищены и отглажены, сияя медалями и лысинами. Солдат и сержантов посадили на последних рядах, уместив всю часть в этом относительно небольшом помещении, ожидая начала. Снова прозвучал гимн и под команду Потапа, высоко поднимая свои долговязые ноги, мы направились к сцене.

Все встали с мест и с блеском в глазах провожали наш почётный караул. Мы торжественно взошли на сцену, развернулись посредине лицом к залу, задрали вверх носы и стали по стойке смирно. Потом за трибуну поднялся командир части, толкнул речь и начался двух часовой концерт. На сцене появлялась самодеятельность, даже привезли каких-то певичек и они, двигая перед нами своими задницами, возбуждали во взглядах остальных солдат нездоровые крики и бурные аплодисменты. Были арабские танцы и танцы с переодеваниями. В моих глазах стояла пелена и я то и дело пожёвывал свои пересохшие губы, ожидал, когда всё закончится и нас отпустят. Ближе к концу мероприятия ноги стали затекать, я искоса поглядывал на ротного и видел его здоровенный кулак. Мол, стой и не двигайся.

«Гарыце вы ў пекле разам са сваім чырвоным святам», — повторял про себя я, лишь бы занять голову мыслями. Гнев помогал некоторое время поддерживать себя в тонусе.

Концерт закончился. Нас поблагодарили и устроили фотосессию. Пришлось ещё и улыбаться на фоне офицерья.

На отбое был старшина Станкович, и нас состав почётного караула отбил в девять вечера.

— Молодцы, хлопцы, не подвели! — сказал он нам. — Сегодня на сцене стояла гордость второй роты и все так должны стараться. Пока я здесь начальник, про вторую роту говорить будут хорошо, либо вообще ничего.

Я лежал на койке и слышал, как за окном содрогая стены, молотили берцами землю остальные роты и улыбался.

***

Между караулами и внутри казарменными буднями выпадали дни, когда нас целым автобусом вывозили в город. Однако, присутствовать нам зачастую приходилось на весьма, как по мне, сомнительных мероприятиях, но всё же, выезд в город был небольшим облегчением на наши исхудалые плечи.