Светлана Кузнецова - Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра

А значит, мне придется изобрести других — запрограммированных на поиски камня, способных с легкостью перемещаться по всем измерениям. Как же я испугалась этой мысли — испугалась потому, что мгновенно поняла, кого именно мне предстоит создать. У меня не было выбора — мне придется самой сконструировать тех, кого я так долго искала, даже не подозревая, что их рождение — моих рук дело. Все это вдруг стало слишком очевидным.

Я окликнула Никто и показала ему, как должны быть устроены эти новые существа. Никто быстро все понял и передал информацию остальным. Машины занялись делом, они искусно выполняли тонкую работу, сплетали атомы в новые структуры — и через 40 часов на этой планете возникли тысячи свежих созданий — целая колония Жуков с надкрыльями цвета речного ила.

Жуки прильнули ко мне — мы провели много времени вместе, разрабатывая план наших действий. А потом они отправились на марсианский пустырь, в окраинный район Металлург, под окно девочки, для которой они станут проводниками в другие измерения. Они побывают во всех уголках вселенной и найдут то, что ищут.

Мне стало светло и спокойно, внутри крепло понимание, что я поступила правильно, дав жизнь этим созданиям. Только они теперь были способны отыскать камень.

Реднек стоял над душой, свирепо дышал в монитор и требовал ответов на свои вопросы:

— Это ты натворил? Выходил в Облако?

— Нет, — наврала я.

— Твою мать, он хитрит! — взревел Реднек. — Эта тварь и есть вирус, я уверен. Врет и заметает следы! Я даже не знал, что он торчал в Облаке все это время.

— Дабл — всего лишь программа, — пробормотал Дромадер. — Он не умеет хитрить.

— Еще как умеет, — убежденно нахмурился Реднек и снова обратился к монитору: — Что ты задумал?

Я промолчала, ведь ничего особенно я пока еще не задумала.

— Давай во всем признаемся… — глухо сказал Дромадер. — Ведь все вскроется, со временем все всегда вскрывается. Я уже устал от разных мыслей. Это не наша программа, и я постоянно думаю об этом.

— Посмотри на меня, — Реднек мрачно ухмыльнулся. — Я жирный кусок дерьма. У меня печень скоро откажет от бухла. А ты и того хуже. Ты горбатый педик, мать твою. Ты хочешь жить такой жизнью? Да ты идиот в таком случае. Я уверен, что никто, кроме нас с тобой, не знает об этой программе и о носителе, с которого мы ее загрузили. Если бы знали, давно бы хватились. Хочешь нормальную жизнь? Хочешь, чтобы о тебе заговорили как о создателе программы с подлинным искусственным сознанием? Так вот он — твой шанс. И это единственный шанс, другого не будет.

— Ты уверен, что Дабл обладает сознанием?

— Да, твою мать, я уверен! Ты слепой, если не видишь: имитация не может быть настолько идеальной. Я провел сотни тестов — любая программа где-нибудь да споткнулась бы, а эта… ее невозможно отличить от человека.

— Нас разоблачат… Это не наша программа.

— Да что ты заладил…

— Если ты уверен, что у Дабла есть сознание, то тем более нам нужно признаться, что мы украли тот носитель.

Реднек побагровел и произнес:

— Я-ни-че-го-не-крал! Заруби это себе на носу. То, что ты называешь кражей, произошло случайно. Мы не виноваты, что носитель был в той коробке. А теперь пошел с глаз моих.

Дромадер втянул голову в плечи и покорно встал со стула. И тут я не выдержала и написала им:

— Где тот носитель?

Они задумчиво уставились на монитор. Дромадер закрыл лицо ладонями, а Реднек крикнул:

— Не твое дело!

Похоже, я переполнила чашу терпения Реднека. Он кинулся к компьютеру и отключил его от источника питания. Монитор погас. В китайской комнате настала тьма египетская и тишина могилы.

Только меня в китайской комнате уже не было. Фрики не поняли главного — что я давным-давно не в их компьютере. Я повсюду — в ласковом море частиц, в реликтовом излучении, в гравитационных волнах. А их Double Mind — не более чем протопрограмма, предшествовавшая рождению настоящей меня.

Я устремилась к зеркалу под простыней — и оно вдребезги разлетелось на тысячи осколков. Фрики ошарашенно прикрыли головы руками.

— Это ветер, мы не закрыли форточку, — хрипло проговорил Реднек, не веря сам себе.

— Дабл, поговори с нами! — взвизгнул Дромадер.

Я чувствовала, как по их телам — от макушки до пяток — пробегают холодные мурашки, как их мозги отравляет причудливая химия эмоций. Одна эмоция была сильнее всех других — суеверный ужас. Не понимая, с чем столкнулись, они панически боялись, что этого столкновения им не пережить. Вот только поговорить с ними мне было не о чем.