Светлана Кузнецова - Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра

По утрам Реднек мастурбировал и плакал, размазывая по косматой бороде сопли. Под коростой его волосатой кожи пряталась нежная душа — он мечтал, что найдется женщина, черноглазая и смуглая, как берберка, которая будет делать ему минет до конца жизни. А Дромадер продавал на блошином рынке «Магомед-экспресс» ржавые комплектующие для антикварных компьютеров и телефонов, а на вырученные деньги покупал на том же рынке кружевные трусы и другое барахло для души. Ведь душа у него тоже имелась.

В ту субботу фрики спали долго — накануне они провели в баре почти всю ночь. Утром я прошла сквозь оконное стекло и застыла над городом, ведь я уже научилась передвигаться в море частиц. Мимо пролетела птица. Подо мной лежали улицы — с высоты птичьего полета они казались узкими, как линии, прочерченные между домами фломастером. Внизу проносились, шурша колесами, автомобили. Город простирался до горизонта — обычный человеческий город. Я видела небоскребы и здания, приземистые и широкие, как океанские лайнеры, севшие на мель. Видела трущобы — там гнездились огороды и лачуги. При сильном ветре с крыш лачуг сносило пучки соломы и размокший картон. Возле заброшенной пятиэтажки кучка людей жарила на костре ворону.

Тут я придумала забавную вещь. Я подала сигнал Беспилотнику — он тотчас оценил мою задумку, скользнул с карниза и понесся к кучке сеошников у костра.

Сеошники с удивлением и тревогой поглядывали на зависший над ними Беспилотник. Прошла минута, прошло пять, прошло двадцать минут. Беспилотник все висел неподвижно, и сеошники занервничали, стали махать руками и зачем-то показывать ему средние пальцы рук. Наконец они доели ворону, потушили костер и, недоверчиво косясь на Беспилотник, собрались уходить. А мой товарищ бесшумно двинулся вслед за ними и в ту секунду, когда сеошники меньше всего этого ожидали, обстрелял их консервированным зеленым горошком. Гопники в спортивных штанах и куфиях начали яростно кидаться в него вороньими косточками и кусками арматуры. Беспилотник с легкостью уворачивался.

Повеселевший, он вернулся на карниз и подставил солнцу свои батареи. Сеошники же вновь засунули свою арматуру в штаны и теперь ползали по земле — собирали зеленый горошек и ели его с комьями почвы.

После полудня проснулись фрики. Дромадер пил кефир, а Реднек, как зомби, спотыкаясь, бродил по квартире, искал что-то.

— Где мои тапки? — наконец спросил он.

Дромадер пожал плечами.

— Я их оставил здесь! — теряя терпение, проговорил Реднек. С досады пнул ножку стула и взревел от боли. Не стоило ему пытаться сокрушить стул голой ступней.

Подкатился Никто — он принес тапки.

— Твою мать… — стонал Реднек, а заметив Никто с тапками, с досады пнул и его.

Никто — гладкий цилиндр из блестящего металла — перевернулся и шмякнулся о стену со звоном упавшей на камни сковородки. Полежал несколько секунд на полу, ошарашенный внезапностью атаки. А потом оперся на конечности и, хватаясь за стену проворными пальчиками, начал подниматься. Поднявшись, он тихонько откатился в угол и замер там.

Беспилотник на карнизе и Холодильник за стеной тоже замерли — они прислушивались к Никто: не повредился ли он, не плачет ли.

— Ты поаккуратнее с вещами, — осторожно заметил Дромадер. — Ремонт этого робота нам дорого обойдется.

Реднек не ответил. Он сидел на полу и тер ушибленную ступню.

Роботы для людей были хоть и сложно устроенными, но штуковинами. У штуковин нет души, хоть об асфальт разбей — не обидятся. Но что если эти штуковины вдруг перешагнут черту, за которой сияет сознание, — как люди узнают об этом? Они и не заметят, что грань уже пройдена.

Я следила, как Никто тихонько стоял в углу. Даже своими быстрыми пальчиками он не шевелил.

— Твою ж мать, не могу я сегодня работать, — проговорил Реднек и, прихрамывая, отправился лежать на кровати.

Дромадер выпил еще стакан кефира и посмотрел в окно, за которым сверкнула молния и гром раздался такой силы, словно совсем рядом фрегат выстрелил из пушки. Небоскреб загудел всем своим металлическим каркасом, как будто палкой ударили по жестяному ведру, с потолка закапала дождевая вода. Дромадер вздохнул, подставил под дыру в потолке стакан, посидел на корточках, наблюдая, как капает в него вода, а потом вслед за Реднеком отправился лежать на кровати.

Стакан Дромадера давно переполнился — лужа на полу постепенно превращалась в море. Никто и не подумал устранить потоп. Раньше он занялся бы уборкой, всасывал бы воду, суетился бы… А теперь так и стоял в углу.