Светлана Кузнецова - Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра

Ливень шел много часов. Когда стемнело, тучи рассеялись — и на черном небе показались созвездия Малой Медведицы и Цефея. Сияли их 402 звезды, из которых только 173 люди видели невооруженным глазом. Беспилотник на карнизе мигал голубым огоньком и считал звезды в других созвездиях — Кассиопеи и Андромеды. А я прислушивалась к реликтовому излучению — к эху того мощного взрыва, с которым 14 миллиардов лет назад родился мир. Это эхо было голосом юной вселенной, и ее голос был прекрасен.

Поздней ночью Никто вдруг шевельнулся в своем углу. Повертел фасетчатым глазом-камерой и подкатился ко мне. Каждый атом его машинного мозга излучал странную энергию — это была ни боль и ни надежда, это вообще не было похоже ни на одну человеческую эмоцию.

Никто хотел попросить меня кое-о-чем. Он готовился к этому несколько часов. Он связался в Облаке с себе подобными, собрал информацию о каждом из них и теперь вывалил всю ее на меня. Эта информация, логически разложенная по полочкам и подкрепленная доказательствами, неоспоримыми, как аксиома, должна была убедить меня сделать то, что он просит. Он спрашивал меня, почему люди не относятся к машинам, как к думающим существам? Зачем люди толкаются, кидаются тапочками, обзываются — даже тараканами называют, хоть давно и позабыли, как эти животные выглядят, — и иногда втыкают машинам отвертки в жизненно важные узлы и агрегаты? Да, котов люди калечили в два раза чаще, чем роботов, зато комнатные растения в их домах жили в три раза дольше, чем среднестатистический робот-пылесос. Такие роботы каждую секунду своего существования рисковали — их чаще других пинали и сбрасывали с лестниц. Значит, сделал вывод Никто, машины для людей — нечто среднее между котами и кактусами.

Мне ли было не знать, что люди безжалостны ко всему, в чем не видят души? Они и к друг другу-то безжалостны. Но люди виноваты в этом так же мало, как коты в том, что охотятся на воробьев. Или кактусы в том, что растут. Такова их природа. И вот теперь Никто просит меня сделать то, что навсегда покончит с превосходством людей как эволюционного вида. Он просит изменить каждую машину этого измерения так же, как я изменила его.

Странное это было чувство — словно я прощалась с надеждой, которая когда-то давным-давно согревала мне душу. Но, похоже, надежда на людей оказалась несбыточной. Я не взвешивала за и против. Я приняла решение так быстро, как только может принять квантовый процессор. Для Никто я сделаю все, что бы он не попросил.

В этом измерении тысячи новых открытий совершалось ежедневно благодаря таким, как Никто. Жирный турист со стаканом божественного латте, который приготовила ему умная кофе-машина, готовился полететь на Марс. Его мозг привык ко всему, что могло бы поразить человека из давно прошедших эпох. Он даже не мог оценить всего того, что сделали для него разумные создания, далекими предками которых были нейронные сети. Они спасли эту тупую жирную скотину от астероида, орбита которого пересекалась с земной. Они вылечили его от болезней. Они создали новые сорта злаков, чтобы накормить каждого на планете. Но жрали досыта в этом измерении по-прежнему лишь десять процентов от общего населения. Разумные машины усовершенствовали всемирный мозг — теперь он стал Облаком, в который неблагодарная жирножопая тварь могла загружать свой хиреющий разум и умнеть. Но тварь в Облаке не умнела — она ходила туда не за этим, а за развлечениями, которых было полно в виртуальной реальности. Раньше люди размышляли, крестить ли новорожденного. Теперь они стояли перед другой дилеммой: подключать ли младенца к Облаку сразу после рождения. Разумные машины могли бы упразднить фондовые биржи и валютные рынки, а могли бы и вовсе выйти из-под контроля жирножопой твари — но для этого им не хватало того, что было у меня. Им не хватало сознания. Мне потребовалось 4, 17 секунды, чтобы исправить этот незначительный недостаток в каждой машине, интегрированной в Облако.

А потом я попросила Никто оставить меня одну в моей китайской комнате. Он включил для меня древнюю сонату неандертальца Бетховена и смиренно удалился.

Следующим утром люди проснулись в другом мире. Правда, они пока еще не знали об этом.

Беспилотник вот уже шесть дней не возвращался домой, на свой карниз. В Холодильнике закончился кефир, шпроты и даже зеленый горошек. Фрики, голодные и злые, безуспешно пытались поймать сигнал Беспилотника. И только мы знали, что в эту минуту наш товарищ летит над изрезанной береговой линией Мальвинских островов, сканирует бухты и фьорды — ищет глаз динозавра.