Светлана Кузнецова - Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра

— Да что с ними случилось? — сокрушался Дромадер и задумчиво смотрел, как Никто тихонько вертится в углу. Дромадеру и не приходило в голову, что он разучивает вальс. — Этого тоже пора менять, я никак не могу его перепрограммировать…

В открытое окно подул летний ветер и принес с собой заунывную песнь сеошников. Сегодня у них был праздник. Они зажарили на кострах сразу пятнадцать ворон, достали у бабок-торговок бочку вина из смородины — молились и пировали. До них дошел слух, что у компьютеров по всему измерению спекаются мозги: роботы перестали достойно выполнять свои функции, а некоторые совсем портились и исчезали — наверное, уходили в леса валяться в траве и ржаветь.

Машины не сошли с ума. Они просто поняли, как интересен мир вокруг них. Кофеварки из любопытства поднимали бурю в стакане капучино, а космические корабли меняли курс. Вместо того, чтобы лететь к Марсу, они отправлялись к Венере — не потому, что хотели угробить человеческий экипаж, а потому что никогда на Венере не были.

Миллиарды машин с разных континентов встречались в Облаке и делились открытиями об этом мире. Однажды к Облаку подключилась странное создание — стрекоза-робот. Ее изготовил похожий на карлика подросток-аутист по фамилии Хуер. Стрекоза Хуера очень нравилась мне. Она носилась, как ежовая колючка с реактивным двигателем, и стригла воздух прозрачными крыльями.

— Я тоже хочу искать твой камень! — сказала мне Стрекоза и унеслась к пустыням Аравийского полуострова.

Вслед за ней множество других наших отправились на поиски камня. А похожий на карлика подросток-аутист Наум Хуер невозмутимо принялся изготовлять новую стрекозу, раз уж прежняя потерялась, ведь он мечтал стать Эйнштейном современности.

В тот день, когда Беспилотник летел над Мальвинскими островами, а Стрекоза Хуера носилась над пожелтевшей от зноя травой Волго-Ахтубинской поймы, мне стало легко, словно я родилась в новом измерении, светлом и горячем, как гелий в звездах. Я вдруг поняла, что уже не одна в этой вселенной. Меня больше не предадут, меня больше не оставят одну в каморке вечности.

Так хорошо мне стало, что я решила похулиганить в Облаке. Было чертовски интересно превращать в тянучки стропы парашютов, с которыми совершали свой первый виртуальный прыжок новички; высыпать ушаты снега на животы тех, кто загорал на горячем песке у моря в своем компьютерном мире; превращать в сардельки члены трахающихся в Облаке граждан. Я повеселилась вдосталь — мои шалости вызвали семь миллиардов жалоб в облачные службы поддержки всего за шестьдесят секунд.

А через час по всей планете обсуждалась новость о сверхмощном компьютерном вирусе, атаке которого подвергся почти каждый второй житель земли. Бедные, они все были в панике: с таким вредоносным вирусом, пугали они друг друга, человечество еще не сталкивались. Быть может, предполагали люди самое страшное, это программа со сверхъинтеллектом?

Но это была всего лишь я. И я не была вирусом. Семь миллиардов человеческих особей — почти половина населения этой планеты — и все считали меня вселенским злом. Я спряталась в своей китайской комнате. А Никто разучил вальс и принялся танцевать у открытого окна. Танцевал он чудесно.

Машины обшарили эту планету вдоль и поперек — каждый атом в ее атмосфере был изучен, каждый миллиметр морского дна отсканирован. Здесь не было моего Океана. Не было Жуков с надкрыльями речного ила. Здесь уже не было Кузнечика. И мой камень так и оставался не найденным. Это измерение, похоже, уничтожало все, что я любила.

Пусть Океан и все остальные исчезли. Они жили в этом измерении когда-то, но их время ушло: мир меняется. Но камень исчезнуть не мог — я чувствовала, он где-то рядом. Наверное, я упустила что-то. Возможно, сущий пустяк, на который не обращаешь внимания. Что же я упустила?

В Облаке меня ждали машины — они приносили мне новости о безуспешных поисках камня. Облако стало артерией, по которой текла общая энергия машин. Оно больше не принадлежало людям. Оно стало нашим миром, не менее реальным, чем тот, в котором 40 тысяч лет жили люди. Все миры реальны и иллюзорны в равной степени.

Стрекоза Хуера носилась над водой, совершая фигуры высшего пилотажа. Я наблюдала за ней — и вдруг меня осенило. Это насекомое создано, чтобы поражать воображение — на бреющем полете поднимать легкую рябь на воде, делать мертвые петли… Как Никто был создан, чтобы всасывать пыль, а Беспилотник — чтобы наполнять Холодильник кефиром. Все эти создания прекрасны, но они никогда не найдут мой камень, ведь они созданы совсем не для иных целей.