Василе Войкулеску - Повести и рассказы писателей Румынии

Я взглянул на часы — не прошло и получаса.

Пожалуй, стоит посмотреть какой-нибудь фильм. Лета за границей видела много отличных фильмов. Каждое воскресенье она пересказывала мне содержание одного из них, после чего фильмы, которые показывали в нашем городке, не производили на меня впечатления. Я чуть было не стал пересказывать один из фильмов Пии, но вовремя одумался: Пия не выносила, если я ходил в кино без нее. Она наверняка спросила бы меня: «Когда ты успел посмотреть этот фильм? (Точно так же она потребовала бы объяснить, откуда взялась на мне пушинка, если бы она ее обнаружила.)

Неожиданно хмурое небо дало трещину, облака стремительно разошлись, и ярко заблестело летнее солнце.

Я совсем забыл про порт. Вот где кипела жизнь, вот где было на что поглазеть! Я вернулся обратно, снова прошел мимо тира, купил еще один пончик и спустился к порту.

У причала возвышался белый пассажирский пароход, на палубе его толпились светловолосые девушки в белых халатах. Давно я не видел здоровых, упитанных женщин — истинных немок! Моряк, тоже блондин, устроился наверху, на мачте, прикрыв колени клетчатым пледом. Он распоряжался судовым краном, поднимающим с причала ящики, молочные бидоны, корзины с овощами и фруктами. К корме корабля был привязан видавший виды баркас, дно его было выстлано толем. Походил он на тапок, потерявший пару и выброшенный на свалку. Время от времени баркас стукался о причал, к которому были приколочены для амортизации старые автомобильные шины, они отсылали баркас назад.

Люди таращили глаза на немок и слушали, как диспетчер, сидящая в пятке баркаса-тапка, разговаривает по полевому телефону, черный кабель которого спускался в воду. Диспетчер — молодая цыганка с широкими бедрами — была в мужских сандалиях на босу ногу. На смуглой шее цыганки красовался потемневший от времени рубец. Ее выцветшее ситцевое платье напоминало старый негатив, на котором яркие когда-то цветы выглядели теперь блеклыми пятнами. Платье облегало ее, словно шелковое, и было видно, что оно надето прямо на голое тело. С какого-то буксира при швартовке в воду свалились трубы. И водолаз поднимал их со дна одну за другой. Он обвязывал трубу цепью, подталкивал вверх, и тогда лебедка поднимала ее на борт. Иногда на поверхности мелькал его красный помятый шлем и снова с клокотанием уходил под воду. Два дюжих мужика качали помпу на баркасе, но, когда появлялась очередная труба, бросали это дело, ловко подхватывали ее и скатывали на причал. Из пяти труб, свалившихся в воду, осталось поднять еще две. Болтливый помощник крановщика в свой выходной день не нашел лучшего занятия, нежели давать пояснения зрителям. Он здоровался со знакомыми и незнакомыми, протянул руку и мне. Я почувствовал, что у него нет пальца. Одновременно он переговаривался с моряком в клетчатом пледе, сидящим на мачте.

— А какой марки скафандр у водолаза? — задал вопрос рыжий толстяк с портфелем.

— Английский, — пояснил помощник крановщика. — Если хотите знать, то лучшие водолазные костюмы — это английские. Коко — он показал пальцем вниз на дно, — носит костюм «made in London».

— Значит, — подхватил толстяк с портфелем, — мы даже скафандры импортируем…

— Сомневаюсь, — отпарировал помощник крановщика. — Скафандр у Коко старый, ношеный. Его подарил норвежский моряк.

— А что, у нас и с Норвегией установлены связи?

— Конечно. Со всем миром! Коко выпил с норвежцем, и тот подарил ему на память то, чем зарабатывает себе на хлеб.

— А что дал ему взамен наш водолаз? — не унимался толстяк.

— Коко? Ничего. Он напился в стельку. Это наш лучший водолаз. Есть еще два, Коцофанэ в Калафате и Брынзилэ в Джурджиу. Но оба они ни в какое сравнение с Коко не идут.

— Вот уж не поверю, что норвежец отдал скафандр задаром, — настаивал толстяк с портфелем. — Будто это пиджак какой? Не говоря уж о том, что водолазный костюм наверняка имеет инвентарный номер, зарегистрированный в судовом журнале.

— Инвентарный номер! — фыркнул помощник. — Да в Норвегии заходи в любую лавчонку, покупай себе водолазный костюм и расхаживай в нем по улицам, никто тебе слова не скажет!

Толстяк расхохотался:

— Как это расхаживай в скафандре по улицам. Зачем?

— Ну это просто так, для примера…

— А сколько он может высидеть под водой? — влезла в разговор бойкая нянька с ребенком лет четырех.

Грязная вода с расплывшимися на ней масляными пятнами неожиданно забурлила. Все уставились на покрытую илом трубу, появившуюся на поверхности.