Хэрриет Эванс - Дикие цветы

— В том-то и дело. Видишь ли, ты не права. Просто плохое послеоперационное восстановление.

— Нет. — Корд покачала головой. — Связки порвали, их невозможно восстановить. Разве вы не помните?

— Да, я помню, конечно же, я помню, я помню, что одна из моих лучших — нет, лучшая моя студентка? — лишилась голоса, я это помню, — яростно сказал профессор Мацци. — Stupido. È molto incredible — Chiedere questa domanda. Allora, una donna che… Incredible?… Certo, certo… Bah [140] Просто невероятно глупо задавать такой вопрос. Получается, что женщина, которая… Невероятна?… Конечно, конечно… ба! (итал.). .

Он злобно пнул скамейку.

— Ладно, — мягко сказала Корд. Ей безумно хотелось покончить с разговором и уйти домой, чтобы снова почитать дневник.

— А мне кажется, тебе это просто неинтересно. Тебе все равно! Ты однобока. Ты один раз приняла решение и — è finito [141] Все кончено (итал.). , — он разрезал воздух обеими ладонями. — Как тот бедный мальчик, из-за которого у тебя разбито сердце.

— Мое сердце не разбито из-за него, профессор Мацци, — сказала она, мягко улыбаясь. — Мы просто разошлись. Он уехал за границу… Это было к лучшему.

— Нет, нет, cara mia [142] Дорогая моя (итал.) . — Профессор смотрел на нее в упор. — Я помню другое.

Она на мгновение закрыла глаза и отвернулась, но он продолжал:

— Ты меня всегда очень интересовала. С того момента, как я тебя увидел и сказал себе: ага, это дочка сэра Энтони Уайлда, и, возможно, она родилась с талантом ее отца. Я видел его в «Макбете», когда приехал жить в Londra [143] Лондон (итал.). , в тысяча девятьсот семьдесят седьмом. Такое искусство! Такое мастерство! Потом я встретил тебя и увидел то же самое. Самоотверженность, управление голосом, все было совершенством.

Корд сжала зубы.

— Ты не хочешь этого слышать и притворяешься, что не слушаешь. Но я помню. Помню концерт в конце года, где тебя выбрал для сольного прослушивания сэр Брайан Линтон. И когда мы ждали за кулисами, ты помнишь, что ты мне сказала?

Корд покачала головой.

— Ты сказала: «А мне нужно переживать? Потому что я не переживаю. Мне хочется для них спеть». Понимаешь? Это было самое важное выступление в твоей карьере, там присутствовали все, от кого она зависела, и ты знала… — Он указал на нее пальцем. — Ты знала, насколько хороша ты была, carissima [144] Самая дорогая (итал.). .

Корд кивнула, пытаясь пропустить его слова мимо ушей, но все оказалось тщетно. В своей голове она слышала громкий, жалобный голосок Мадс:

Всего на день, на один денечек я хотела бы ощутить, каково это — когда ты абсолютно, по-настоящему счастлив, когда в твоем сердце нет ничего, кроме счастья, никаких забот о чем-нибудь другом. Только на один денек, пожалуйста?

Она зажмурила защипавшие глаза и заставила себя продолжить слушать.

— Я просто не могу поверить, Корделия. Я просто не могу поверить, что ты не думала об этом, хотя это могло бы тебе сильно помочь.

— Не думала о чем?

— Феноменально! Ты даже меня не слушаешь. Не думала об еще одной операции. Вероятность успеха вполне приемлема. Даже для тебя.

— Что за операция?

— Дорогая моя, — сказал профессор Мацци. — Ты — словно суровое испытание, посланное мне свыше. Операция на голосовых связках.

— О, операция. — Она покачала головой. — Вы так добры. Но в этом нет смысла.

— Я уже далеко зашел: позвонил и поговорил с Ханом из Императорского колледжа здравоохранения. Он заверил меня, что тебе следует сходить туда на прием.

— Что? Нет! — Корд накрыла ладонями пылающие щеки. — Дорогой профессор Мацци, зря вы это сделали. Это очень мило с вашей стороны, но…

— Доктор Хан тебя помнит, и он еще раз проверил результаты операции. Он говорит, все легко поправимо. Он считает, что ты перенесешь небольшое изменение диапазона — вместо сопрано станешь меццо-сопрано — но я всегда мечтал услышать тебя в качестве Керубино [145] Персонаж оперы В. А. Моцарта «Свадьба Фигаро». , cara mia . В любом случае я донес до тебя, что доктор Хан полон надежд.

— Мистер Хан, — сказала Корд чуть погодя. — Он хирург. Мистер Хан, не доктор Хан.

Профессор Мацци обессиленно поднял глаза к небу.

— Я не знаю, зачем помогаю тебе, Корделия. Ты невыносимо упрямая молодая женщина.

Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Конечно, молодая. Спасибо, профессор!

Он потянулся к ней через скамейку и взял ее за руку.

— Ты ведь правда понимаешь, о чем я говорю? Хан полагает, что может вернуть тебе голос. Если ты и правда хочешь этого — просто скажи. — Он ослабил хватку, голос его смягчился. — Но ведь в том-то и вопрос, не так ли, Корделия? Хочешь ли ты, чтобы голос вернулся? Хочешь ли ты снова запеть?