Хэрриет Эванс - Дикие цветы

Наступила тишина, нарушаемая только шарканьем ног по полированному деревянному полу. Люди смотрели себе под ноги, чтобы не встретиться с ней взглядом, словно она грязная или заразная.

Тем не менее Су-джин кивнула:

— Понятно. Спасибо. — И добавила: — Это очень паршиво. Сожалею.

— Спасибо.

— А вы не знаете, что вызвало само новообразование?

Корд снова сглотнула.

— Я… я просто однажды его обнаружила.

— Каким образом?

Я любила Корд больше, чем кого-либо из них. Когда мне было страшно по ночам, она ложилась рядом со мной в постель и обнимала меня, и наши пальцы на ногах соприкасались.

Корд посмотрела на свои трясущиеся влажные ладони, стиснувшие деревянный стол, и положила их на колени.

— Я накричала кое на кого. Плохой выдался день.

Корд бросила взгляд на сидящих в зале. Они смущенно смотрели на нее.

— Тогда у меня уже были узелки на связках, но совсем небольшие. Несмотря на это, я уже наблюдалась у врача и думала об операции. Врачи не были уверены, что она необходима, потому что риск слишком велик. Но я очень расстроилась, и я… — Она прервалась, не в состоянии продолжать.

— Получается, мы не должны кричать на людей, правильно?

Кто-то издал нервный смешок. Корд вжала голову в плечи, почти доставая ими до ушей.

— Я страшно разругалась с отцом. — Она почувствовала ком в горле и выступающие на глазах слезы. — Я кое-что о нем узнала и от потрясения потеряла контроль над собой. В любом случае причина не важна. Для вас. Но произошло все именно так.

Неожиданно она почувствовала облегчение. Наконец она произнесла это вслух.

— Какое невезение, — шепнул баритон ей на ухо, погладив по руке. — Бедолага.

Невезение. Она никогда не рассматривала случившееся в отрыве от собственной личности — профессиональных достижений, семейных неудач, мыслей о неизбежном возмездии. Но что, если дело было вовсе не в них? Что, если ей просто-напросто не повезло? Она повредила голос, ей сделали операцию, операция не удалась. Ничего более.

Она улыбнулась Су-джин, увлеченно писавшей что-то в тетради, и позволила плечам опуститься. « Как странно , — подумала она, — они спросили, и я ответила правду. И все нормально ».

Корд всегда такая целеустремленная. Это так успокаивает — иметь рядом того, кто знает, что делать. Корд знает.

Она не хотела ехать в метро: день был прекрасный. Корд задержалась в коридоре после окончания мероприятия, чтобы ее не сбили с ног расходящиеся студенты. Когда она уже вышла из здания и такая знакомая тяжелая дверь громко захлопнулась за ней, она услышала, как кто-то окликнул ее. Она опустила голову и направилась в парк через Йоркские ворота, прошла по мосту, под которым лениво текла мутная зеленоватая вода. Был штиль, деревья стояли безмолвно, а осеннее небо сверкало синевой.

Неожиданно перед ней со скрипом затормозил мопед, и профессор Мацци, снимая шлем, сварливо сказал:

— Я чуть не попал под машину. Так себе смерть. Корделия, ты меня не слышала? Я звал тебя несколько раз.

— Я думала, это очередной студент с очередным каверзным вопросом. — Корд с улыбкой взяла у него шлем. — Мне так жаль, профессор. Чем я могу вам помочь?

— Послушать, как раньше, когда мне приходилось умолять тебя об этом, потому что, даже будучи юной, ты была невероятно самоуверенной особой и всегда оставалась при своем мнении, — сказал профессор Мацци. — «Так и так, я пою вот так, а хожу вот так». — Он покачал головой, нахмурившись. — Может быть, присядем, если у тебя есть минутка? — Он указал на скамейку около моста и откинул подножку мопеда.

— Хорошо. — Корд посмотрела на часы.

— Что? — спросил профессор Мацци. — Ты занята? Куда торопишься? На концерт? На интервью? Нет. Ты торопишься домой, чтобы «погрязнуть в трясине», как писал какой-то поэт.

— Я веду класс сегодня, — солгала Корд.

— Не говори мне неправду. А теперь послушай, пожалуйста. Я возглавляю Голдсмитовский хоровой союз. Они получили заказ на следующее лето от Альфреда Гатека; ты его знаешь? Он — блестящий молодой композитор, — Корд кивнула, — они выступают в Королевском праздничном зале. Событие будет грандиозное. Произведение называется «Ниневия».

— Ниневия?

— Да, ты уже об этом слышала?

— Нет… — Корд покачала головой. — Моя двоюродная пра-пра-бабушка… ох, не важно.

— Я предложил тебя в качестве меццо-сопрано. Сказал, ты об этом подумаешь.

— Я? Нет, — сказала Корд, положив руку на плечо профессора. — Профессор Мацци, вы очень добры, но мой голос… — Она горько улыбнулась. — Та девочка была права, мой голос погублен.