Хэрриет Эванс - Дикие цветы

С рождением малышей она переменилась: стала еще бледнее и тоньше, чем раньше, словно они высосали из нее часть жизни. Она неустанно за них переживала, и он знал, что все это началось той ночью. Та ночь свела ее с ума.

…Бен нашел ее в пляжном домике словно уснувшей, свернувшейся калачиком, как ребенок. Всех интересовало одно и то же: где она взяла фенобарбитал и противорвотное, и почему она это сделала. Что ж, с ее родом деятельности раздобыть медикаменты было несложно, а причина… причина тоже казалась очевидной. На самом деле только он один не удивился произошедшему. Он понимал Мадлен лучше всех остальных. Лучше, чем старинный друг, лучше, чем муж. Она жила потерянной .

Глаза Тони словно налились свинцом; он натянул на себя плед, и боль пронзила его бок. Он слышал через открытую дверь, как Алтея напевает что-то на кухне. Она почти никогда не бывала на кухне, разве только когда готовила суп из пакетика или растворимый кофе. А еще она никогда не напевала. Теперь в доме царила тишина, в отличие от тех дней, когда он был полон жизни, детей, славы, гостей, друзей.

— Тони? Тони!

Видимо, он дремал, когда она приехала. Открыв глаза, он внезапно увидел перед собой свою дочь. Он не мог вспомнить, была ли она уже здесь, когда он уснул — нет, кажется, нет.

— П-привет, дорогая, — осторожно сказал он. — Приятно тебя видеть.

Корд кивнула.

— Привет.

Она опустила руки в карманы длинного темно-синего пальто, а нос порозовел от весенней прохлады — зимой она всегда ходила с розовым носом, внезапно вспомнил он; в его воспоминаниях теперь остались только летние дни. Локоны темных волос обрамляли ее лицо, формой напоминавшее сердечко. От любви и гордости за нее в груди Тони что-то болезненно щелкнуло. Он почувствовал тошноту, давно отвыкнув находиться в компании. А еще внезапное бешеное желание, чтобы она уехала: для него это было уже слишком.

Алтея стояла позади него.

— Дорогая, хочешь чашечку кофе?

— Нет, мама, спасибо.

— Тогда, может быть, чего-нибудь покрепче? Кажется, у нас оставался джин… — Алтея посмотрела на часы.

— Нет, ничего не надо, спасибо. — Корд оперлась о край стала и прочистила горло. — Я ненадолго. Вечером у меня концерт. «Мессия» [231] Мессия — оратория для солистов, хора и оркестра Г. Ф. Генделя. .

— Я знаю, Искупитель мой жив [232] Г. Ф. Гендель. Оратория «Мессия». Ч. III. Сцена 1, № 45. , — сказал Тони с усилием, и вступительные аккорды арии зазвучали у него в голове.

— Твоя любимая часть! — радостно сказала Алтея.

Корд и Тони одновременно кивнули, и он знал, о чем подумала дочь: каждое Рождество в большой, просторной гостиной наверху они ставили старую, почти затертую пластинку Хорового общества Хаддерсфилда [233] Известный хор из Йоркшира. . Теперь они почти не заходили в ту комнату.

— Ибо вострубит… — добавил Тони, подняв руки в попытке изобразить игру на трубе. — Помнишь, Корди?

Но его дочь уже не смотрела на него.

— Я ненадолго, у меня репетиция в Южном Кен… — сказала она.

— О. — Алтея мельком взглянула в зеркало. — Я понимаю. Хочешь что-нибудь…

— Мама, можешь оставить нас наедине, пожалуйста? Мы поболтаем чуть позже. Мне надо кое о чем спросить папу, и времени у меня не так много. — Она снова откашлялась: ее голос был сорван.

Она встала и положила руку на предплечье Алтее.

— Пожалуйста, мама.

Когда они остались одни, Корд, не глядя на него, сказала:

— Мы можем пойти прогуляться? Сегодня хорошая погода. Можно пойти в парк.

Прогулки стали пыткой для него, но он не хотел отказывать дочери. Тони прошаркал к вешалке с верхней одеждой, спустился по ступенькам, миновал длинный сад и вышел на улицу, ведущую к парку Марбл-Хилл. Она молча шла позади него.

Шли пасхальные выходные. На детской площадке в конце улицы с криками носились дети, и Тони с интересом наблюдал за ними.

— Дети издают столько шума! Больше, чем ожидаешь, верно? — сказал он. — Я всегда забываю об этом. Вроде бы обычная беготня, но крика столько, словно кого-то режут.

Он взглянул через разлившуюся реку на Хэм-Хаус, нависавший фиолетово-черной массой над берегом, залитым нежным весенним солнцем.

— Смотри, уже ходят паромы, — заметил он, пытаясь заполнить тишину. — А еще они убрали те лодки вдоль берега. Бездельник, что там жил — что ж, уверен, его выселили.

— Когда ты в последний раз выходил из дома, папа? — поинтересовалась Корд.

— О, я не… Довольно давно, если честно. Чувствую себя не очень.