Хэрриет Эванс - Дикие цветы

— Ты не обязана это делать, мама.

— Но теперь он больше нигде не снимается с тех пор, как появился в рекламе зеленого горошка, и это была еще одна идиотская ошибка после «Гамлета», которая только сделала все еще хуже. Почему газеты обошлись с ним так жестоко? — Она уже плакала, слова получались отрывистыми. — Как будто все недостаточно ужасно с Мадс и всем остальным. Зачем им нужно было так издеваться над ним? Ему плохо… Я так долго была далеко с «Зверинцем». Они хотели сделать рождественский выпуск «На краю», но я отказалась. — Она перекинула сумку через плечо — они с сыном были одного роста — и встала перед ним лицом к лицу. — Ему плохо, и он такой упрямый. Он не хочет выходить из дома с друзьями, ходить на обеды, не хочет звонить и звать в гости Корд, хотя все время говорит о ней-все, что он делает, это спрашивает, когда она придет, но она никогда не появляется. Я уже почти отчаялась увидеть ее.

Бен поднял второй пакет.

— Я не знаю, что с ней, — сказал он мрачно. — Но знаю, что ей не все равно. Я уверен в этом.

Вес сумки тянул его руку вниз, ему казалось, будто вес самой Мадс клонил его к земле, и он выпрямился.

— Кто знает, о чем она думает, — сказала Алтея, уставившись на что-то очень далекое в окно, за которым низко нависало зимнее небо. — Пойдем, милый.

Внезапно она повернулась к нему:

— Езжай в Лос-Анджелес. Возьми девочек. Беги отсюда. И не возвращайся. Я буду часто приезжать к вам в гости. Я приеду в следующем месяце, после того, как вы доберетесь. Только не возвращайся. Пусть они растут там: дай им солнечный свет, заставь их забыть обо всем. — Она обвела рукой комнату. — Обо всем этом.

— Я бы не хотел, чтобы они забыли, — мягко сказал Бен. — Я хочу, чтобы они знали о нас, знали о том, откуда они появились.

— Нет, — сказала его мать. — Ты не прав. Пожалуйста, не спрашивай меня почему и, пожалуйста, поверь мне. Ты делаешь все правильно. Я буду с тобой. Я буду часто приезжать. Но тебе нужно ехать. Папе и Корд ты не нужен, они уже дали это понять. Но дети — дети нуждаются в тебе.

Бен поцеловал руку своей матери.

— Мама, ты лучшая жена, которая только могла у него быть. Я бы взял орден на твоем месте.

Она сжала его пальцы.

— Я не скажу ни слова об этом ни ему, ни Корд.

Он поколебался, затем взял вторую сумку с одеждой.

— Корди приедет, я уверен. Она просто чертовски упряма.

Алтея посмотрела на Бена.

— Она дочь своего отца, мой дорогой, — сказала она почти печально. — Мы оба знаем это.

— Что ж, это очень странно. — Алтея возникла в дверном проеме, держа в руке телефонную трубку, за которой тянулся витой провод. — Никогда не угадаешь, кто звонил, дорогой.

Тони уловил необычную нотку в ее голосе, но решил не обращать внимания. Он вытянулся в плетеном кресле и поплотнее закутался в плед, продолжая смотреть на длинный, еще не успевший покрыться зеленью сад. Он наблюдал, как в бело-золотом свете полуденного весеннего солнца черный дрозд борется с толстым червяком.

— Понятия не имею.

— Угадай.

Тони дернул головой — в последнее время он так реагировал, когда ему перечили.

— Я не хочу гадать, — сказал он.

— Просто угадай, дорогой. — Алтея слегка повысила голос. — Она только что сошла с поезда на Сейнт-Маргаретс. Она едет сюда, и она… она хочет с тобой увидеться.

Он оживился и заметил, как жена порадовалась тому, что он продемонстрировал хоть какую-то реакцию — в последнее время он едва замечал ее. Спустя несколько месяцев после смерти Мадс она устроила истерику и накричала на него. Она была единственной, кто остался, подчеркнула Алтея злобно: он не мог уделить невестке побольше внимания? Она была права: со временем все от него отвернулись. Не только критики, оставившие его после «Гамлета», или безотказные, мягкие, податливые девушки, теперь не желавшие иметь ничего общего с измученным стариком с трясущимися руками, или жизнерадостные друзья-единомышленники, которых он сам оттолкнул от себя много лет назад. Не только те, кто писал и звонил ему с предложениями огромных гонораров за крохотные роли, — нет; все, кого он любил, тоже исчезли.

Бен скрылся в Лос-Анджелесе, где работал над идиотской серией фильмов «Повелитель роботов». Он купил дом на бульваре Лорел-Каньон. Говорил, что хочет пожить там несколько лет. Малышек он забрал с собой.

Алтея навещала Бена, чтобы присмотреть за девочками. Она обожала своих внучек. Тони поморщился: мучительная боль, заставившая его содрогнуться и едва слышно застонать, сковала его грудь. Алтея не знала об этом — или догадывалась? В последнее время она снова стала непостижимой для него, такой же, какой была в самом начале их отношений, когда он так отчаянно жаждал ее, гонялся за ней, одержимый страстью, думал и мечтал только о ней, о ее длинных стройных ногах, ее холодной, своенравной манере держаться, ее причудливой, протяжной речи. Он потерял ее, как он считал, много лет назад, когда она в первый раз предала его, но он тогда был слишком занят, трахая все, что движется, чтобы заметить… и какую цепную реакцию это запустило…