Хэрриет Эванс - Дикие цветы

В последний раз, когда он видел ее, перед ним лежала свернувшаяся, сгорбленная фигура: плотно сжатые руки, волосы, рассыпавшиеся по покрывалу и почти достающие до пола, нежное бледное лицо, темно-золотые ресницы спокойно сомкнутых глаз.

Они похоронили ее в свадебном платье. Это была идея Корд, и она очень настаивала на ней.

— У нее так долго не было хороших вещей, — говорила она, стоя в дверях гостиной и грызя ногти. — И свадебное платье было ей не по карману, но она все равно сама заплатила за него.

— Да? — Бен не знал этого и никогда не спрашивал. Но платье он помнил-простое плотно облегающее фигуру кремовое платье из тафты с длинной юбкой и бархатным болеро, серебряно-свинцового оттенка. Он вспомнил ее сияющие волосы, обрамлявшие лицо, ее розовые щеки, ее улыбку, когда она подошла к нему у входа в церковь… « Только мы , — кажется, сказала она. — Только ты и я »…

— Да, и у нее было три дополнительные примерки в «Либерти», потому что она продолжала терять вес. — Корд оторвала заусеницу и поморщилась-Бен помнил ее привычку совать истекающую кровью руку в карман. — Она использовала все свои сбережения, чтобы позволить себе это. Она хотела бы, чтобы ее похоронили в этом платье. Я знаю, что хотела.

Теперь, заглядывая в гардероб, Бен очень хотел найти здесь платье, что-то из того, что Мадлен могла бы оставить девочкам, что-то не старое, невзрачное и покрытое пятнами. От нее ничего не осталось, кроме этих вещей. Как еще он мог заставить их запомнить ее?

Раздался плач одной из дочек, и он закрыл глаза, на мгновение ошарашенный мыслью о них обеих, осознанием их потребности в нем. Он вдохнул, ощущая запах Мадс в последний раз. Он уже стал ослабевать, и Бен поспешно захлопнул дверь шкафа, словно хотел сохранить то немногое, что осталось от нее. Возможно, он еще раз откроет эту дверь перед отъездом в Лос-Анджелес.

Алтея завязывала узел на втором пакете. Она встала, отряхиваясь, и из ее сумочки выпало на пол письмо. Она быстро подобрала его. Бен с любопытством посмотрел на конверт.

— Даунинг-стрит? — спросил он, стремясь сменить тему и остановить боль хотя бы на секунду. Она сунула письмо в свою сумку. — Почему Джон Мейджор пишет тебе, мама? Он приглашает тебя на свидание?

Она покачала головой.

— Нет.

— Тогда что это за письмо? — Он изучал ее лицо, игриво коснувшись ее руки. — Ну же, скажи мне!

Алтея отвернулась от него, глядя на шкаф.

— Да так, ничего важного, милый. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Они дают тебе орден, — сказал он. — Не так ли? Какой именно?

Его мать снова покачала головой.

— Я не хочу об этом говорить.

Она похлопала себя по затылку, где блестящие волосы, как всегда, были убраны в шиньон, а затем взяла сумку для мусора.

— Давай положим это в машину.

Бен с любопытством посмотрел на нее. Он протянул руку и взял письмо из ее сумки, она не протестовала.

— Дама? — удивленно спросил он, просматривая страницу. — Они хотят сделать тебя Дамой Большого Креста [230] Имеется в виду, что Алтея может получить рыцарский Орден Британской империи. ? О, мама. Это прекрасно. Дама Алтея Уайлд-звучит просто здорово. Дама Алтея… — Он взял ее за руку. — Могу ли я снять тебя в моем следующем фильме? Ты бы добавила ему глубины…

— Нет, нет, — быстро перебила она. — Я сказала «нет». Я позвонила им сегодня утром. До того, как пришла сюда. Я отказалась. Пожалуйста, пожалуйста, не упоминай это снова.

Ее лицо покраснело. Она взяла письмо и принялась складывать его, сгибая снова и снова.

— Но почему, мама? — Он сжал ее руку. — Это из-за отца?

— Я сказала им: может быть, в другой раз. Они не особенно настаивали. — Она убрала бумажный клинышек письма в сумку. — Не думаю, что удастся отложить получение ордена на ближайшие два года только из-за того, что вчера у тебя было плохое настроение. Но я смогу с этим справиться. Я смогу сделать это для него. — Она решительно мотнула головой, и Бен услышал, как у нее хрустнула шея. — Он нуждается во мне.

Бен задумчиво смотрел на мать.

— Ты имеешь в виду — он нуждается в том, чтобы ты не была лучше его?

— Все совсем не так. Он ужасно гордится мной. Но сейчас он так расстроен из-за « Гамлета». Ты знал, мы знали, что он рискует, делая такую постановку: спальный район, маски животных… Но ох… — Она закрыла руками лицо. — Я не могла сказать ему, что считаю эту затею нелепой, что публика не поймет, что он имеет в виду. Я так боялась сказать ему правду — а ведь должна была, могла бы спасти его от унижения.