Денис Коваленко - Татуированные макароны

— Ром, перестань стебаться.

— Я не стебаюсь, я спрашиваю.

— А ты что, не хочешь?

— Я и не знаю, что это такое…

— Я, в общем-то, тоже, не совсем верующий, — вставил зачем-то Макс. — Но… — не найдя нужного слова, закончил: — Кто его знает, что там после смерти… Может, там правда ничего нет.

— Там есть рай, и там есть ад, — сентенциозно изрек Абрамчик, рука его вновь поднялась для креста, но, то ли постеснявшись, то ли передумав, он, так и не перекрестившись, опустил руку.

— Если и действительно, есть то, о чем ты говоришь, то я хочу в ад, — улыбнулся Муся, и как-то странно посмотрел на Абрамчика.

— Ром, ты чего это? — с набожной трусливостью прошептал Абрамчик.

По правде, такая набожность для подростков стала открытием. Но вместо того, чтобы лишний раз подтрунить над Абрамчиком, подростки завели совсем серьезную беседу:

— Вот что в твоем раю делать? — без шуток спросил Муся. — С адом все понятно, там сковородки, мученья, черти — развлечений хватает. А в раю твоем, что — ангелочки летают… Думаю, пивка тебе в раю никто не нальет, и сигареткой никто не угостит.

Абрамчик как раз извлек из кармана пачку и, достав из нее сигарету, закурил.

— Если честно, пацаны, — признался Макс, — страшновато. — Вот умрем, и что? Вот убили тех вчера, и чего? Может, у них и девчонки ни разу не было… Вот так вот умрешь, и даже ни разу с девчонкой не был.

— Ну, это мы сегодня исправим, правда, Абрамчик? — Муся игриво подмигнул.

Абрамчик не ответил. Вид у него был такой, будто он в транс погрузился: заворожено смотрел на венок и молчал. Мусина веселость совсем его не трогала, а, скорее, раздражала. Да и веселился Муся не естественно, а с какой-то необъяснимой, затаенной злобой, словно прятал он что-то за этой злобой, что-то такое, что и сам не мог объяснить.

— Вот представь, Абрамчик, — начал он так, будто давно уже думал о том, о чем сейчас заговорил, и так, словно давно хотел говорить, только повода надлежащего не было. — Представь, кормят тебя весь день твоим любимым шоколадом, или слушаешь ты весь день своего любимого Круга, — уверен, через два, три часа тебя тошнить будет, как от Круга, так и от шоколада.

— Ты это к чему?

— А к тому, что попадешь ты в свой рай, в это вечное блаженство, и затошнит тебя от этого вечного блаженства на другой день.

— Почему меня затошнит?

— А почему бы и нет. От шоколада затошнит.

— Ну, ты сравнил.

— А я разницы не вижу: блаженство, оно и есть блаженство, будь то секс, шоколад или рай. Ведь спорить не будешь, что уже блаженство, когда ты, уставший, на кровать упал и лежишь… но потом-то тебе снова встать захочется.

— А в аду, что, не надоест? — Вдруг, вторя Мусе, зло огрызнулся Абрамчик.

— В аду у меня цель будет, — точно ожидая этого вопроса, ответил Муся.

— Какая же это цель?

— Цель — с болью бороться и ждать, когда она кончится. Этим и жить в аду буду — верой, что боль когда-нибудь кончится.

— А она никогда не кончится.

— Да и пусть, зато цель будет. А у тебя в раю какая цель — ждать, когда блаженство оставит тебя в покое? Я в своем аду хоть чем-то буду занят, со скуки не подохну. А в твоем раю от одной скуки этой блаженной сдохнуть захочется. Что я, Макс, не прав?

— Да мне все равно. Мне, вообще, все ваши разговоры эти до фени. Я Бога не видел и рая не видел.

— Ты и Америки не видел, — весело возразил ему Муся.

— Америку я по телевизору видел, а Бога я по телевизору не видел.

От такого заявления даже Абрамчик хихикнул.

— Во, Макс — приколист: Бога по телевизору! — уже смеялся Абрамчик.

— По мне, лучше вообще этого Бога не будет, и пусть мы все в земле сгнием, чем такое классовое разделение. — Вскочив и согнувшись, словно швейцар, Муся стал указывать руками то направо, то налево: — Вам, пожалуйста, в рай — вы налоги заплатили, «Баунти» сожрали — вам в рай… А вы, уважаемый, извините, вот не люблю я вас, и все тут — вы, пожалуйста, в ад.

Игра захватила подростков, и Макс, и даже Абрамчик, стояли теперь в полупоклоне рядом с Мусей и провожали, толкали, пинали (здесь Макс особенно усердствовал) воображаемых праведников и грешников то направо, то налево.

— А мы куда?! — сквозь смех воскликнул Муся. — Нас-то куда? Давай, Абрамчик, банкуй, ну чего ты. Куда нас с Максом сплавишь, в ад или рай? Давай же, мы ждем, истомились уже…

— Ладно, пойдем пацаны, — махнул им Абрамчик, — вас — к Ване!

— Подожди, Абрамчик, ты, как представитель славного моисеева рода, скажи — от кого мы произошли: от Бога или от обезьян? — ласково вдруг спросил Муся.