Денис Коваленко - Хавчик фореве...

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Вот уже второе утро для меня начиналось как одно и то же. Я просыпался и изо всех сил пытался вновь уснуть. Я не открывал глаз, принимал наиудобнейшее положение — ложился на левый бок, — не вылеживал так и пяти минут, поворачивался на неудобный правый бок и неизбежно просыпался. Если мои глаза не видели солнечного света, иллюзия сна возвращалась. И еще на минуту-две я обретал абсолютное счастье. Однако с каждым поворотом на правый бок счастье становилось короче, и в тот кошмарный момент, когда мысли окончательно рвали сон, не давая ему ни единого шанса, я выныривал из-под одеяла и, продолжая лежать, зло ковырял взглядом (не пропуская ни единого, даже незначительного бугорка) старый, покрытый волдырями облупившейся штукатурки потолок. Вылеживал так секунд тридцать — сорок; одеяло рывком сбрасывалось на пол; громко и тяжело опуская обе ноги, я соскакивал на липкий пыльный линолеум и, заглушая мысли какой-нибудь дурацкой песенкой, шел в ванную. К песенке подключались рык водопроводного крана и шум воды; все вместе это кое-как давило мысли.

Освежившись, я заходил на кухню, ставил чайник, насыпал в кружку коричневый порошок из банки с надписью «Стопроцентный кофе»; дождавшись, когда чайник свистнет, наливал в кружку кипятку, открывал окно и бесцельно рассматривал улицу, стараясь думать исключительно о хорошем. О хорошем не думалось; в лучшем случае ни о чем не думалось; мозг или методично вбирал в себя щелканье кварцевых часов, или ловил обычные звуки, которые может слышать осенью в десять утра выходного дня любой горожанин, живущий с видом на проезжую улицу и автобусную остановку под окнами.

Неделю назад я позвонил Владу и уговорил его приехать в Москву. Чего только я не плел, как только его не уговаривал, какие только радужные перспективы не рисовал, убеждая бросить все, взять билет в один конец и ехать, ни о чем не задумываясь… Уговаривал, как девочку. Самому противно. И единственное, о чем я теперь размышлял вот уже неделю, — какого лешего я все это затеял.

«Да, — убеждал я себя, — вдвоем веселее… Да… не так одиноко, не так тоскливо и… безопаснее. Главное, безопаснее… То есть спокойнее. Да, именно спокойнее. Когда вдвоем — оно спокойнее, даже увереннее…» Это и волновало меня больше всего. Это и заставило набрать номер Влада и полчаса убеждать его бросить все и приехать.

Увереннее… Последнюю неделю я буквально боялся выйти из дому… да и дома оставаться… Если бы не безобразнейший разрыв с Мишей Морозовым и эта — даже вспоминать омерзительно — история с выигрышем денег… Черта с два стал бы я кому-нибудь звонить и уговаривать приехать… Тем более — Владу. Влад был моим другом. Громко сказано, учитывая, что у меня вообще никогда не было друзей, — я так считал. Более того, был в этом уверен. Но все равно Влад был мне другом. По крайней мере, он в этом не сомневался. Он вообще мало в чем сомневался, в отличие от меня.

Влад давно хотел перебраться в столицу, устроить свою жизнь, заработать денег. Не раз еще там, дома, мы мечтали: главное — зацепиться. Чтобы было где жить. Работа. А дальше все сложится. У меня образование, у Влада — нет. Года два мы — то вместе, то порознь — штурмовали Москву, но все попытки заканчивались обычным кидаловом: странные фирмы предлагали странную работу, за устройство на которую брали деньги, взамен давали странные телефоны и адреса, по которым отвечали, что мест уже нет, или предлагали скотскую работу и такую ничтожную зарплату, что вся охота работать пропадала. Та же ситуация с поиском жилья: странная фирма брала деньги, давала странные телефоны — или по ним никто не отвечал, или квартира оказывалась давно сданной. Денег ни там, ни там не возвращали. Полгода назад мне повезло: я сумел устроиться на нормальную работу по профессии — в школу учителем. Повезло и с жильем. Но если дома мы с Владом практически не расставались, то здесь он мне обуза, и я это понял сразу, больше не понял, а почувствовал. Не хочу на себя наговаривать… но так сложилось, что едва человек переставал быть мне нужен, я прерывал с ним общение. Не стану искать причину, свалю все на характер. Пускай мой характер отвратителен. Так проще. Всегда и во всем мне необходимо найти крайнего; пусть в данном случае крайним будет характер.