Денис Коваленко - Татуированные макароны

Пока Никаныч и Муся, увлеченные своими мыслями, прикидывали, где им искать выход из неожиданно свалившейся на их головы ситуации, Макс и Абрамчик ни живые, ни мертвые (Абрамчик, тот совсем в полуобморочном состоянии), стояли в кабинете директора и ждали решения своей судьбы. Выслушав сначала нечленораздельное мычание Быкова, а затем и Абрамова, Марина Ивановна только и поняла, что они ни в чем не виноваты, что карты они в глаза никогда не видели, и совсем Мамкина они и не били, и что Николай Иванович все не так понял. А когда они услышали, что они домогались Мамкина, Макс так совсем остолбенел и даже сказать ничего не нашелся. Про расписку они слыхом не слыхивали, про деньги тем более… Словом, перед Мариной Ивановной стояли два ни в чем не повинных, оклеветанных человека. А по поводу подстрекания к убийству их учителя Николая Ивановича, здесь Макс и Абрамчик буквально раскрыли рты.

— Марина Ивановна… — мялся Абрамчик, — мы не могли такого придумать. Вы Мамкина спросите…

Что Абрамчик, что Макс, не сговариваясь, инстинктивно, зная, что Вани в школе нет, чуть ли не после каждого своего слова призывали в свидетели Ваню. А, услышав про кражу туфель, подростки совсем уж искренне удивились. Абрамчик даже рискнул заявить:

— Мне-то они зачем, у меня своих туфлей навалом.

— Марина Ивановна, вы Мамкина самого спросите, — бубнил Макс. — Он вам подтвердит. Не делали мы ничего этого.

— По этому поводу не беспокойтесь, и у Мамкина спрошу.

Чем больше подростки убеждали Марину Ивановну в своей невиновности, тем больше убеждались в ней сами. И, что самое интересное, тем больше сама Марина Ивановна понимала, что без Мамкина здесь, действительно, не обойтись. Она даже подумала, что и Юдина вызывать теперь без толку. Пока она не услышит лично Мамкина, с остальными говорить бесполезно.

— Ладно, идите сейчас на урок, а завтра я вас жду обоих с родителями, и учтите, Мамкина я выслушаю, и, если все, что вы мне сейчас плели, бабушкины сказки, а, скорее всего, так оно и есть, я вас, к едрене-матрене, не то, что из школы выгоню, я вас в колонию детскую посажу. А теперь на урок!

Выскочив из кабинета директора, Макс и Абрамчик, не медля, решили бежать к Ване и подготовить его к разговору с Мариной Ивановной. Решили только Мусю дождаться, а там, не медля, к Ване.

Когда прозвенел звонок, подростки уже ожидали Мусю возле кабинета биологии, чтобы сразу, «не медля», к Ване. Причем, так «не медля», чтобы ни Никаныч, ни кто другой из одноклассников и заметить их не успел, не то, что разговорить.

Отмахнувшись от тут же наваливших на них пацанов, чем совсем довели их любопытство до ручки, Макс, увидев Мусю, схватил его, шепнув:

— Уходим, Ромик, все, на улице. — Уже бежал по лестнице, держа Мусю за рукав свитера; следом торопился Абрамчик.

Говорить начали, когда школа скрылась за окружавшими ее домами. Сев на лавочку, Макс сбивчиво начал:

— Короче так, Ромик. Сейчас нужно быстро к Ване, и сказать ему, чтобы, когда он будет говорить с Матреной, он все отрицал. Что не играли мы с ним… и все такое. Понимаешь?

— С трудом.

— Чего здесь понимать-то…

— Макс, дай я…

— Да чего ты… Короче, Ромик, такие дела…

— Ром, — вклинился Абрамчик, — Матрена ничего не в курсе, так, погоняла нас. Но мы все на Ваню, типа, у него спросите, он все подтвердит, что не было ничего. И поэтому Ваню подговорить нужно… — Слышь, пацаны! — осенило Абрамчика. — А если ведь Ваня в отказ пойдет, тогда получается, что Никаныч в говне, — получается, он все наврал. С Ваней он не виделся, а слухи только слышал. Получается, он слухами Матрену накормил… И если Ваня в отказ… Пацаны, идея!

— Ага, — развеселился Муся. — Не успею, опять опаздываю, скажем, прости милый … И тут появляется Ваня, весь в белом, и с лентой через всю грудь, а на ленте большими нарядными буковками: ИДЕЯ… Молодец, Дима, мозги у тебя есть, — хлопнул Муся довольного собой Абрамчика.

— Ну что, тогда к Ване.

То, что выход из ситуации был найден, подростки не сомневались. Правда, им пришлось согласиться, что долг Ване придется простить, про Никаныча забыть и… расписку придется Ване отдать.

— Хватит, повеселились, — резюмировал Абрамчик.

На том и порешили. Но от вечеринки и от попойки с девчонками никто отказываться не собирался — здесь Абрамчик и не спорил. Так что, к Ване все трое шли в самом, что ни на есть, приподнятом настроении.

А у Марины Ивановны, если выражаться языком подростков, веселье только начиналось. За бумагами, за телефонными разговорами она забыла и про Юдина, и про то, что он не зашел к ней на перемене… Не напомнил ей про это и Никаныч. Зато Миша, которого дети окрестили Гоблином, подлил, что называется, масла в огонь.