Денис Коваленко - Татуированные макароны

Абрамчик его не удерживал, с ним остался Макс, этого было достаточно. Абрамчику совсем не хотелось сейчас оставаться одному.

Озадаченный, Миша вернулся к классу. Разговор с Мариной Ивановной оказался не таким, какого он ожидал. Слишком все получилось резко и дико. Подходя к классу, Миша невольно сравнил себя с гонцом, принесшим плохую весть и за это казненным.

— Но ничего, — процедил он сквозь зубы, — то ли еще будет. — И тут же отвесил пару пинков слишком заигравшимся мальчишкам.

— Вы на уроке, — рявкнул он им, — че тут за борьбу устроили — вы не на матах. Тэк, три круга по стадиону бегом!

Весь урок Миша прикидывал, как бы ему иначе рассказать эту новость учителям. Новость была интересная, рассказать ее обязательно стоило; и рассказать ее хотелось в присутствии Никаныча и на его реакцию посмотреть: что он на это скажет.

По окончании урока Миша сразу направился в учительскую и немало был удивлен, когда нашел там весьма шумную и многолюдную компанию.

Обычно в учительскую на перемене если и заходили, то человека два-три, а сейчас, точно по заказу: в учительской было битком, Никаныч в центре внимания, женщины все счастливы и, что совсем Мишу сразило, шампанское пили и тосты кричали.

— О! Миша, заходи, заходи! — радостно воскликнули несколько голосов. — А у нас тут праздник.

Человек пятнадцать женщин скомпоновалось вокруг Никаныча, рядом с ним, плечом к плечу, сидела раскрасневшаяся, довольная и просто умирающая от счастья учительница ИЗО, Зиночка.

— Коленька наш сегодня просил руки нашей Зиночки. Вот так вот, Миша, глядишь, скоро и тебя женим.

Заявление Мишу просто шокировало. Не найдя, что сказать, он, подхваченный под руки двумя учительшами, был доставлен к столу; в руке его оказалась кружка с шампанским и, как вновь прибывшему, ему тут же заказали тост.

— Ну, че сказать. Совет да любовь, — растерянно произнес он и, сморщившись, как от микстуры, давясь газами, выпил шампанское.

Про то, что он хотел рассказать, Миша за шумом и гомоном тут же и благополучно забыл. Учительницы, перебивая друг друга, то и дело желали молодым счастья, спорили, как и где должна проходить свадьба. Говорили уже и о подарках, и даже о том, кто первый родиться — мальчик или девочка, и какое имя дать ребенку. Словом, у женщин появился редкий повод повеселиться и покуражиться.

Решение сделать Зиночке предложение родилось у Никаныча вдруг и в тоже время, нельзя сказать, что раньше он об этом не думал. Думал, и думал уже не первый год. Нет, конечно, мысли его были не о Зиночке, а вообще о женитьбе . Поводом для этих мыслей была его мнительность. Никак не мог Никаныч допустить, чтобы на работе прознали про его деликатную склонность. Возможность этого пугала Никаныча, не давала ему спокойно спать и порой доводила до полного уныния. Искренне Никаныч завидовал своим знакомым, открыто говорившим о своей склонности. Но были и другие знакомые, совсем не афишировавшие ЕЕ, а, даже наоборот тщательно скрывавшие и даже отдавшие себя в жертву, дабы сохранить ЕЕ, проще говоря, женились на женщине . И рассказы этих знакомых о совместной жизни с женщиной совсем убивали Никаныча. В общем, в этой совместной жизни, по рассказам знакомых, страшного ничего не было, если бы не одно очень щекотливое но — постель. В нее-то все и упиралось. Хорошо, если женщина попадалась умная, понимающая, с современными унисексуальными взглядами на жизнь, но лучше, чтобы она, была лесбиянкой или, на худой конец, фригидной, старухой после климакса, благо сейчас на старухах женятся все кому не лень, даже эстрадные звезды. На последний вариант Никаныч больше всего и рассчитывал, это и в духе времени и, что само важное, полностью решает постельный вопрос. И Никанычу такой шаг, как предложение руки и сердца Зиночке, женщине молодой и страстной, казался, по крайне мере, необдуманным, и, более того, опасным. Но то что, свалилось на него в этот день, подперченное его мнительностью и многолетними страхами, не оставляло уже ему времени на раздумья и тщательный, осторожный выбор невесты. После разговора с Мариной Ивановной, истории с запиской, с Ваней, словом, именно после утренней беседы с директором Никаныч уверился окончательно — о его склонности если не знают, то узнают обязательно, а побеждает, как известно, тот, кто информирован, и лучшая защита, само собой, нападение, и, как всегда, время не ждет. Словом, искать, ждать и терять время Никаныч позволить себе не мог. Следовало доказать всем, здесь и сейчас, что он, Николай Иванович, самый что ни на есть ярко выраженный натурал, а ни какой-нибудь там… И все, что для этого требуется, только подойти к Зиночке и, желательно при свидетелях, предложить ей руку и сердце, тем более, сама Зиночка, давно на все согласна.