Денис Коваленко - Радуга в аду

— Пусть они сами вызывают, — и ясно услышалось, как отпирался замок.

— Коля! — в мольбе, женский голос.

Мигом. Вадим выскочил во двор и бутылку — в сторону, и — бегом к проспекту.

Не то что-то было, не то, — вздрагивая, шептали губы, — что-то не то… Не та квартира! — резануло. — Это была не та квартира. У-у-ё, — встал он, ударил ладонью в лоб. — Это же не та квартира! — в голос сказал он; развернулся. Кто-то скоро шагал за ним. Вадим, руки в карманы, и скорее к проспекту. — Та — не та, — бормотал. — И топором… Ключица перерублена, и в подъезде с прорубленной спиной, как цыпленок, — его передернуло. Вот этого ему совсем не надо. Та — не та. Потом поздно разбираться, потом… — он вышел на проспект. Невольно оглянулся. Ускоряя шаг, мужчина все приближался, побежал. Вадим так и встал. Мужчина пробежал мимо — успел — как раз перебежал дорогу, и загорелся красный. Машины с ревом двинулись с места. — Трус — не трус… Кто видел-то… — резонно заключил он. — А топором… нет уж… Топором не надо, — почему-то стало легче. Не на много, но легче.

Подошел какой-то автобус, и на номер Вадим не взглянул, влез быстро в салон, только бы поскорее, поскорее от… всего этого .

Автобус шел в центр; припав лбом к стеклу, Вадим все напряженнее следил за дорогой, еще две остановки и будет дом, где живет отец…

— Нет, — вслух вырвалось… оглянувшись, Вадим спустился к дверям и глядел только в окно — не оглядываться, не видеть никого. Автобус остановился, двери открылись, Вадим сошел с автобуса и — к таксистам. Желание внезапное, пока не передумал… достал телефон, показал и торговаться не стал, продал за пятьсот рублей, хотя телефон три тысячи стоил и был совсем новенький. Мама недавно подарила, но все это было неважно. Все было не важно . Хотелось напиться и… Все. Неважно. Теперь у него были деньги. Было бы лето, было бы тепло… Не важно. По дороге какое-то кафе, Вадим зашел в него.

Заплатил пятьдесят рублей за вход, сдал в гардероб куртку — и все в каком-то полумраке, словно уже был пьян. Поднялся на второй этаж: музыка, тусклый свет над стойкой бара; не оглядываясь, Вадим подошел к бару, заказал бутылку водки, сок, отдал деньги.

— Садитесь, мы принесем вам, — сказала улыбчивая девушка-бармен.

Кафе небольшое, столиков десять, половина пусты, и за столиками — всё девушки, сидели парами, по трое, только в углу компания, где были и парни; и все как-то невесело, все как-то интимно ; синий полумрак, музыка, и никто не танцевал, все сидели и пили и разговаривали.

Вадим сел за свободный столик, сел посреди зала, как напоказ. В центре столики были пусты, все ютились у стеночки, незаметные в этом синем, густом полумраке. И только Вадим, один, посреди зала. И чего он здесь сел? Но подняться и пересесть смелости не хватало, так и сидел, разглядывая синюю пепельницу, так и сидел, уставившись в эту дурацкую стеклянную пепельницу, пока бармен не принесла ему бутылку водки и сока в стеклянном кувшине.

От неловкости, чтобы хоть как-то справиться с собой, налил в стакан водки, разбавил соком и сразу выпил. Неловкость только усилилась. Он не знал, как вести себя здесь, а пить — вот так, одному — не хотелось, совсем пить не хотелось. Уйти бы… но… Он все сидел, все разглядывал эту синюю стеклянную пепельницу, не решаясь больше никуда взглянуть, и хоть бы музыка была нормальная…

Тонюсеньким голоском какой-то парень в углу за стойкой бара пел под минусовую фонограмму:

Пел противно и очень старательно, —

И совсем противно было: песню должна петь девушка, но, видно, в зале это никого не смущало, все пили, разговаривали, и всем было неинтересно, что поют, кто поет: поет и ладно, и пусть поет.

В кафе вошла компания парней; веселые, шумные, они сели за свободный столик у зашторенного окна, один пошел к бару, остальные закурили и что-то весело обсуждали, все поглядывая по сторонам — точно прицениваясь. Парень, подошедший к барной стойке, скоро вернулся, и все четверо, осмотревшись, бесцеремонно пододвинули свой столик к соседнему, где сидели три девушки, и легко, озорно зазнакомились с девчонками. Скоро и вино и закуска появились на сдвинутых столах, и уже двое парней пригласили девчонок и, заказав веселенькую песню, танцевали, и вот уже и остальные двое поднялись из-за стола, и, тоже пригласив девчонок, все в большой веселой толчее отплясывали на совсем маленьком, у бара, пространстве.