Виктория Хислоп - Возвращение

Альтернативой рискованному переходу по горным перевалам была дорога вдоль берега, хотя там их ждала опасность в виде пограничного контроля. Оба согласились, что выбор тут ясен, и оправились в путь с огромной колонной людей, решивших пойти на север вдоль моря.

Люди едва тащили свою домашнюю утварь, одеяла, тюки с одеждой и все прочее, что они посчитали необходимым захватить в путешествие в новую жизнь. Труднее всего приходилось одиноким женщинам с несколькими детьми. Антонио частенько пытался помочь. У него с собой всех пожитков была одна винтовка. Он привык неделями носить одну и ту же одежду. А вот многие забили сумки под завязку и теперь маялись с ними.

– Давайте помогу, – настойчиво предлагал он женщине, чей ребенок нес на руках малыша, пока она со слезами на глазах сражалась с сумкой, ручки которой не выдержали веса и порвались. Третий ребенок, уютно закутанный сразу в несколько одеял, семенил рядом. Антонио с Виктором взялись нести младенца и сумку и вскоре уже развлекали мальчонку строевой песней. Антонио вспомнил о том, как он ехал из Гранады с отрядом ополченцев и те громко распевали, чтобы поддержать свой боевой дух. Это сработало тогда, сработало и сейчас.

Даже Антонио, повидавший на полях сражений неописуемо жуткие зрелища, был-таки потрясен открывавшимися ему иногда по пути видами. Пока женщины рожали, их окружали родственницы, заслоняя своими юбками от посторонних глаз таинство появления на свет.

– Опасные времена для того, чтобы родиться, – бормотал Антонио, слыша жалобный плач новорожденного.

Преодолев за неделю пешего похода двести километров, Антонио добрался наконец до пограничного города Сербер. Он бросил взгляд на море, и на мгновение в его душе колыхнулась надежда. Воды Средиземного моря ловили снопы солнечных лучей, пробивавшихся сквозь тяжелые февральские тучи, и большие участки свинцовой глади сияли серебром. Перед ними лежала Франция, уже другая страна. Может статься, они начнут здесь новую жизнь. Пустившиеся в этот великий исход оборванные и отчаявшиеся люди были вынуждены верить в новое начало, в землю обетованную. Некоторым из них не было больше дела до родины, места, где у них не осталось ни семьи, ни дома, ни надежды.

Хотя многие в колонне уже поизбавлялись от своей ноши, солдаты с винтовками расставаться даже не думали. Больше им ничего не требовалось. Долгими тоскливыми ночами напролет они разрабатывали тугие затворы и теперь были уверены, что это изношенное русское оружие сохранит им жизнь.

– Что там, впереди? – спросил Виктор.

– Не знаю, – ответил Антонио, вытягивая шею, чтобы разглядеть что-нибудь поверх тысячи голов, большинство из которых было увенчано шляпами. – Может, опять проход закрыли.

Ходили слухи, что французы на время закрывали границу: их ошеломило число беженцев. Сзади начали напирать, но вокруг все выглядели подавленно, нетерпения никто не проявлял. Они уже столько прошли, оставалось преодолеть всего несколько метров.

Где-то час спустя колонна стала продвигаться вперед. Антонио уже видел погранпост, слышал незнакомую французскую речь. Столь резкого тона они не ожидали.

– Mettez-les ici! [73]

Может, эти слова для них звучали совершенной бессмыслицей, но жесты и груда оружия и вещей на обочине доходчиво все объясняли. Французы ясно давали понять, чего ждут. Прежде чем покинуть Испанию, изнуренные беженцы должны были сдать оружие, а многих еще и вынуждали бросать там свои пожитки. В нескольких метрах впереди их с Виктором Антонио заметил старика, яростно препирающегося с французами. «Дурная затея, – подумал он про себя, – затевать перебранку с пограничниками, особенно если ты немощен, как этот старый вояка». Закончилось все скверно.

Они заставили его вывернуть перед ними карманы, а когда заметили, что рука его сжата в кулак, один из пограничников ткнул его в плечо штыком.

– Qu’est-ce que vouz faites? Cochon! [74] Что вы там делаете? Свинья! (фр.)

Другой, схватив старика сзади, держал его, пока третий, сообразив, что кулак был сложен не для удара, разжимал костлявые пальцы один за одним, пока ладонь не раскрылась полностью. Что они ожидали там обнаружить? Горсть золота, миниатюрный пистолет?

На вытянутой ладони старика лежала лишь кучка пыли, жалкая горстка испанской земли, которую он пронес с собой через горные перевалы.

– Пор фавор [75] Пожалуйста (исп.). , – умолял он.

Старик и договорить не успел, как пограничник одним движением смахнул земляную крошку с его руки. Тот опустил взгляд на крупинки песка, остатки его patria [76] Родина (исп.). , запавшие в морщинки ладони.