Давид Фонкинос - Две сестры

– Ах, вот как…

– С одним моим знакомым произошел несчастный случай, и я не хотела оставлять в одиночестве его жену. Вот поэтому я и взяла справку о болезни.

– Понимаю. Но вы могли бы мне это сказать…

– Вот я и говорю. Я хочу быть откровенной с вами.

– Ну что ж, я очень тронут. Вы меня успокоили. Должен признаться, что эта справка меня слегка удивила.

– Я понимаю.

– Тем более что болеть вам несвойственно. То есть… я хочу сказать… вы кажетесь такой… сильной.

– Да, я такая и есть, – с улыбкой ответила Матильда. – Ну что ж, мне пора к моим ученикам.

И она вышла из кабинета, не дав Бертье времени на ответ. Она боялась, что после такого конфиденциального разговора он захочет воспользоваться обстоятельствами и пригласит ее поужинать.

Теперь Матильда ясно понимала одно: она будет страдать, погружаться в депрессию, терпеть жизненные невзгоды, но у нее есть надежное пристанище, где она сможет укрыться от жестоких нападок судьбы. Этим пристанищем был выпускной класс с литературным уклоном, там ее ждали любимые ученики.

И этот класс ответил Матильде такой же любовью. Ребята встретили ее радостными улыбками, спросили, хорошо ли она себя чувствует, и взяли с нее обещание, что такое больше не повторится, ведь в конце года их ждал бак [17] Бак ( фр . bac) – экзамен на степень бакалавра в выпускных классах французских лицеев. . Особенно довольным выглядел Матео. Словом, сомневаться не приходилось: здесь ее искренне любили. Но заменит ли любовь учеников любовь мужчины? И поможет ли ей хорошее отношение тридцати подростков забыть об измене Этьена? Матильде казалось, что эти лица, обращенные к ней, составляют головоломку, и, только собрав воедино все ее части, она получит ответ на все свои вопросы.

А пока нужно было вернуться к «Воспитанию чувств».

В самом начале романа, когда Фредерик Моро встречает на пароходе мадам Арну, он хочет все узнать о ней. И автор подчеркивает, что это желание кажется гораздо более важным, чем обладание этой женщиной. Знать куда важнее, чем обладать. Матильда призвала класс к тишине, чтобы прочитать следующий отрывок: «Стремление к физическому обладанию уступало место более глубокому стремлению – болезненному интересу, которому не было пределов».

Матильда несколько раз повторила это выражение – «болезненный интерес», – сделав паузу, чтобы оно дошло до сознания каждого ученика.

В классе стояла тишина. Казалось, все воспринимают эту цитату с благоговением. Там и сям ее повторяли еле слышным шепотом. Затем преподавательница коротко объяснила, что в этих словах заключается нечто удивительно современное: ведь это желание все узнать о жизни другого человека стало невероятно актуальным в наши дни. Разумеется, Матильда подразумевала то, что ей самой недавно довелось пережить, – в частности, это неодолимое стремление своими глазами увидеть Ирис. Вот и Фредерик – поскольку он ровно ничего не знал о мадам Арну – чувствовал то же самое, попав в неостановимую круговерть чувств, побуждающих человека открывать для себя то, чего он еще не знает, и узнавать то, что еще не открыто. Все мы никогда не удовлетворяемся тем малым, что знаем о своих любимых.

Через несколько минут Матильда нарушила тишину, которая уже становилась тягостной, сказав: «У нас осталось еще тридцать минут, и я хотела бы, чтобы каждый из вас написал короткое резюме по поводу этого выражения – „болезненный интерес“. Объясните, как вы его понимаете. И будьте, как всегда, свободными в своих оценках».

Тем же вечером, лежа в постели, она прочитала эти сочинения. Одна из учениц написала: «Каждое глубокое чувство рано или поздно преображается в боль».

Минуло несколько дней, но ничего значительного не происходило. Когда Матильда оставалась одна, душевная боль по-прежнему мучила ее и, похоже, не собиралась отступать. Но теперь ей иногда удавалось во время уроков не думать об Этьене целых две или три минуты, и эта передышка доставляла ей несказанное облегчение. Увы, все остальное время он прочно занимал ее мысли, словно хозяин покинутой квартиры.

Этьен не отвечал на письма Матильды, но вовсе не из жестокости – ему просто нечего было ей сказать. Его решение было принято; оно, конечно, наделало бед, но чем он мог оправдаться? Продолжать видеться с Матильдой значило только растравлять ее рану. Разрыв никогда не бывает безболезненным. Однако все это не мешало ему думать о ней. Более того, ему даже иногда случалось жалеть о своем выборе. О, конечно, не сильно, слегка: в те минуты, когда ему вдруг не хватало ее, когда он вспоминал, как они дружно смеялись над одним и тем же, когда его осаждали обрывочные воспоминания, лишенные теперь их общего прошлого; ибо воспоминания тоже страдают от разлуки своих обладателей: они раздваиваются, и прошлое теряет былые очертания. Однако чаще всего Этьен ликовал при мысли о том, что возродился к новой жизни [18] Ужасное выражение, создающее впечатление, будто человек был мертв в браке с предыдущей женщиной! . Ему казалось, что каждый следующий день сулит им с Ирис новые, невиданные радости. Его восторгало буквально все: обед в ресторане, наедине с Ирис, казался ему чудом из чудес; плохой фильм вызывал восторг, даже дожди и те теперь обходили его стороной.