Давид Фонкинос - Две сестры

– Ну так вот… я хотел с тобой обсудить один вопрос… несколько деликатный.

– …

– Ты меня слушаешь?

– Да, конечно.

– Это было очень трудно – уйти…

– Трудно для кого?

– Да, извини, я неудачно выразился… Ну, словом, ты знаешь, что это решение было очень болезненным и для меня тоже…

– …

– В любом случае я хотел максимально облегчить тебе эту ситуацию. Именно поэтому и предложил, чтобы ты осталась в этой квартире, и продолжал платить за нее свою половину…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что… что… в общем, теперь это стало слишком накладно. У меня нет денег. В настоящее время я живу у друга, но скоро мне понадобится снять новую квартиру, и…

– И там ты поселишься вместе с ней?

– …

– Ну, отвечай! Ты поселишься вместе с ней?

– Да.

– Так вот зачем ты явился! Чтобы сообщить мне эту приятную новость? Значит, ты собираешься жить с ней… и хочешь, чтобы я убралась отсюда?

– Да… то есть это не срочно… я хочу сказать… ты должна поступать, как тебе удобнее.

– Как мне удобнее?

– Да.

– В таком случае мне будет удобнее, если ты сейчас же уйдешь отсюда.

– Сейчас же?

– Да, именно так. Сейчас же встанешь и уйдешь. А в тот день, когда ты явишься за своими вещами, сделай милость, предупреди меня заранее. Я не желаю присутствовать при твоих сборах. Так что сейчас мы видимся в последний раз.

Этьен был потрясен ледяным тоном Матильды. Она говорила спокойно, без всякого надрыва. Это походило на убийство, только не на деле, а на словах. Не в силах выносить презрительный взгляд Матильды, Этьен встал и без единого слова покинул квартиру. Даже вечером того дня, за ужином с Ирис, он все еще не мог опомниться от шока.

Матильда шла по коридору, ведущему к ее классу. С каждым днем он казался ей все длиннее.

После уроков, когда ученики складывали учебники и тетрадки, к Матильде подошел Матео. Он очень дорожил привилегированными отношениями с преподавательницей литературы; товарищи иногда обзывали его «подлизой», но он пропускал это мимо ушей. Сейчас ему хотелось уточнить одну подробность, касавшуюся поведения мадам Арну, героини «Воспитания чувств».

Со дня своего последнего разговора с Этьеном Матильда опять начала принимать лекарства. Софи Намузян снова прописала ей антидепрессанты, и Матильда глотала их, когда и как придется, не следя за дозировкой. Однако в лицее никто пока не заметил перемен в ее поведении. Матильда по-прежнему выглядела ровной, улыбчивой и активной. Правда, некоторые ее поступки могли показаться странными – например, иногда она говорила сама с собой в классе, но в этом не было ничего тревожного. Ее подруга Сабина находила, что она стала слегка рассеянной, но объясняла это тем, что, может быть, поднадоела ей. Такое бывает не только в любви, но и в дружбе. В какой-то момент, особенно когда изо дня в день обедаешь с одним и тем же человеком, возникает ощущение, что беседа заходит в тупик. Особенно это актуально в профессиональной среде, например в замкнутом преподавательском мирке, где все разговоры неизбежно крутятся вокруг других коллег и надоевших историй. Сабина, разумеется, приправляла эти беседы некоторыми пикантными сюжетами, относившимися к ее сексуальной жизни, но это лишь усилило отчужденность Матильды. Теперь она не выносила никаких рассказов из области любовных чувств. Тем не менее однажды вечером она попыталась зайти на сайт знакомств. Сабина объяснила ей, что он построен по географическому признаку. Матильда была одинока, брошена, все время представляла себе Этьена вместе с Ирис, но пошла на это вовсе не для того, чтобы бегать на свидания или вести пустые разговоры; ей просто захотелось, чтобы кто-то взял ее, не задавая лишних вопросов. Эта перспектива на какой-то миг показалась Матильде соблазнительной, но она тут же опомнилась: ее затошнило от одной мысли, что к ней притронется незнакомый мужчина.

Теперь она начала сторониться коллег.

И стала находить лицейские коридоры слишком длинными.

Не считая этого, все остальное шло по-прежнему.

Однако вернемся к Матео.

Он подошел к Матильде со своей книгой, чтобы уточнить кое-какие подробности, касавшиеся мадам Арну:

– Извините… я хотел узнать, что вы думаете относительно поведения мадам Ирис.

– …

Матильда отвесила мальчику жестокую пощечину, под испуганными взглядами учеников, еще остававшихся в классе. Потрясенный Матео отлетел к стене и замер, через секунду у него из глаз брызнули слезы. Матильда на какое-то мгновение тоже замерла, потом бросилась к Матео, лепеча извинения; она не знала, что делать. Сначала она попыталась поднять его, объяснить, что сама не понимает, как это случилось, но она понимала, прекрасно понимала: она ведь явственно слышала, как Матео произнес имя Ирис, она же не сумасшедшая, ошибиться было невозможно, он сказал именно так – Ирис, она это слышала, а раз она это слышала, значит он так и сказал.