Давид Фонкинос: Леннон

После ужасного детства, слишком рано пришедшей славы, перевернувшей его жизнь встречи с Йоко Оно, долгих лет метаний и увлечения наркотиками, в 1975 году, в возрасте 35 лет, Джон Леннон принял решение прервать карьеру и посвятить себя воспитанию сына Шона. На протяжении пяти лет он, живя в Нью-Йорке, не встречался с журналистами и не выпускал альбомов. Теперь у него появилось время для осмысления своего безумного пути. Приводимые ниже сеансы психоанализа начались 21 сентября 1975 года и кончились 7 декабря 1980-го, накануне того дня, когда Леннон был убит сумасшедшим.

В последний раз я лежа разговаривал с незнакомым человеком во время акции Bed-In. Неделя в постели с Йоко ради мира на земле. Люди думали, что увидят, как мы трахаемся, а мы просто хотели поговорить. А было это… Нет, не помню точно. Никогда не запоминал даты. Году так в 1968-м. Поглазеть на нас собрались десятки журналистов. Все это было в другую эпоху. Не знаю, принесло ли это хоть какую-то пользу. Может, мы выиграли немножко мира? Во всяком случае, затея не более дурацкая, чем объявлять голодовку. Мы просто изменили боевую позу. Боролись, но в горизонтальном положении. Кое-кто говорил, что у нас от мании величия снесло крышу. Мы пели Give Peace a Chance и покупали целые развороты в газетах всего мира, лишь бы положить конец войне. Все над нами издевались, но мы первые поставили свою известность на службу делу мира. А известность наша, если уж меряться славой, зашкаливала. Нельзя же было вообще ничего не делать. Стоило мне не так пописать, и готово — я уже красовался на первой странице всех газет. Как ни парадоксально, именно безжалостный свет софитов часто помогал мне исчезнуть. Становясь для зрителей картинкой, я как бы переставал существовать. Я столько раз растворялся во всяких идеях. Ну а в тот раз это была идея Джона и Йоко, идея борьбы за мир. Самое заметное на свете отсутствие. Думаю, я всегда старался сбежать от себя самого, как будто я был своей собственной раной. Я уже про это говорил. Часть меня убеждена, что я — неудачник, зато другая считает, что я — Бог. Да уж, вам со мной нелегко будет. Конечно, работа такая… Даже если я склоняюсь к тому, что на кушетке перед вами все-таки неудачник.

Должен вам признаться, что я пришел сюда не случайно. Меня привел ваш взгляд. Когда мы встречались в лифте, вы так странно на меня смотрели. Совершенно нейтральным взглядом. Нейтральным, как Швейцария. На меня с пятнадцати лет все пялятся как на диковину. Быть мной — это значит не иметь никакой возможности увидеть перед собой нормальное выражение лица. Для людей я битл, свихнувшийся на политике и любви к Йоко. Но не для вас. Вот это меня и притягивает. Ну и практическая сторона присутствует. Я ведь могу приходить к вам в домашних тапочках. Как будто вышел вынести мусор, а на самом деле выворачиваю перед вами душу. Если у вас здесь кабинет, значит, вы очень хороший доктор. «Дакота» — это не просто дом, это гнездышко для богатеньких. Таких, как я. Таких, каким я теперь буду всегда. Я уже говорил, что по популярности мы переплюнули Иисуса Христа. А по богатству — всю Бангладеш. Моими деньгами распоряжается Йоко, но я же вижу, что квартира у нас становится все больше и больше. Если и дальше так пойдет, скоро я срать буду в Бруклине. Ой, извините. Это у меня юмор такой… Скоро сами увидите… A-а, понял, понял. Вы сами ничего не говорите. Странно. Руку бы дал на отсечение, что вы любите разные теории. Вид у вас больно уж профессорский. Может, потом, попозже? Подведете итоги, а? Если успеем? Учитывая, сколько я всего пережил, нам не меньше века понадобится, чтобы все проанализировать. Включая выходные и праздничные дни.

У меня сейчас особенное время. Йоко ждет ребенка. Это чудо, после всех ее абортов и выкидышей. Она беременна моим счастьем. Беременна моим покоем. Я считаю часы, минуты и секунды. Она такая красивая, вся круглая, и от этой круглости я счастлив. Ну начинаю быть счастливым. Мои личные бесы еще щекочут мне ступни, но я их отпихиваю. Это счастье, которое вот-вот наступит, оно меня немножко пугает. Понятия не имею, что надо делать, когда ты счастлив. Может, за этим я сюда и пришел. За инструкцией по применению счастья. Как будто мне его доставили, а я смотрю на него как на солнце. Балдею от восторга, но боюсь сжечь глаза.