Юрий Бедзик - Этаж-42

Она засмеялась, просветлела лицом, которое вдруг будто помолодело, стало ласковым и добрым.

— Ой, бедняжка! Сколько она переживала из-за тебя!

— Я, Ольга Антоновна, перед ней в долгу, — глухо произнес Петр. — Только неловко теперь к ней заходить. Вы же знаете…

— Поздно заходить. Уходит она с нашего комбината. — Ольга принялась готовить чай, достала из серванта чашки, принесла чайник. — Эх, Петя. Такую девушку проворонил.

Он прихлебывал горячий чай, не решаясь поднять глаза на радушную хозяйку.

— Зачем же ей?.. — бормотал он растерянно. — Скоро новую квартиру получит… Мать сможет забрать к себе из села… Квартиру ей, говорят, в первую очередь…

Старый генерал оторвался от телевизора:

— Квартира! Слишком вы, молодые, деловыми стали.

Невирко не смотрел в сторону генерала, делая вид, будто не слышал его колкой фразы и не ощутил на себе недоброжелательного взгляда старика.

— Уговорите ее, Ольга Антоновна, остаться, — понизив голос, умоляюще произнес Петр. — Прошу вас. Меня она не послушается.

Ольга только махнула рукой и повторила, что теперь уже поздно, ей пора подумать о себе. А тут только и знала что беготня, нервы, слезы, кого-то спасай, кого-то поддерживай.

— Пожалуйста, Ольга Антоновна, — повторил Невирко. — Ну попробуйте…

И тут снова заговорил Климов. Видимо, эта история была ему не безразлична. Знал, сколько из-за Петра пережил Найда. Стало быть, имел право высказать свое мнение.

— А вы, молодой человек, где были? Почему раньше молчали?

— Нет, нет! Я не в силах расстаться с ней! — упрямо тряхнув головой, воскликнул Петр.

— Уже расстались. Едет в Севастополь. Я ее устроил в солидное учреждение.

— Вы? — с холодным недоверием переспросил Невирко.

— У меня там товарищ, адмирал флота. Он ей и с жильем поможет, и зарплата будет приличная.

Тут вмешалась Ольга, сказав, что это и для Полининой мамы лучше, ведь она у нее болеет, ей необходимо больше тепла, солнца, да и море рядом.

Петр с вызовом посмотрел на генерала:

— Все равно не отпущу..

Климова это рассмешило, он быстро поднялся на ноги и засунул руки в карманы полосатой пижамы. Задорно вскинул вверх пышную с проседью бороду. В прищуренных глазах вспыхнули насмешливые искорки.

— Какое же у вас право, Петр Онуфриевич, не отпускать? — спросил он с ехидцей. — Вы человек неуравновешенный, несерьезный., искалечите девушке жизнь. Нет, вы уже свое сказали. Вам лучше молчать теперь. — Он очень старательно застегнул все пуговицы на своей пижаме и обратился к Ольге: — Когда она придет, пришли ко мне. Дам ей письмо к адмиралу. Товарищ надежный. Не то что некоторые… — И твердым шагом направился к двери.

Сидеть дольше было ни к чему. Петр, словно сбрасывая с себя лямки парашюта (было когда-то и такое), поднялся из-за стола. Ольга смотрела на него молча, почти со страхом. Она чувствовала, как ему тяжело, и, лихорадочно собираясь с мыслями, не знала, как ему помочь. Лишь слегка подняла руку, будто желая его удержать, но он отрицательно покачал головой, буркнул «до свидания» и вышел.

Мерцали крупные звезды; асфальтовая дорожка за воротами, бугристая мостовая, накаленный зноем город дышали жаром. Здесь, на окраине, среди невысоких домиков, в царстве зеленрго покоя, было словно еще жарче, чем на широких проспектах и улицах. За две недели ни капельки дождя, все сохло и горело, все ждало дождя.

И вдруг он увидел Полину. Она поднималась вверх по улице.

Петр остановился перед ней.

— Пойдем, — сказал он, не зная, куда зовет ее и согласится ли она следовать за ним.

— Здравствуй, Петрусь, — ответила Полина, взяла его под руку и сразу же покорилась его воле.

Ехали сначала на троллейбусе, потом на такси, бродили по многолюдному проспекту в шумной движущейся толпе. Кому-то из них пришла мысль пойти в кино. Если, конечно, повезет с билетами. С билетами ничего не получилось, но они даже не огорчились. Пошли в парк, бродили тенистой аллеей над обрывом.

В полумраке Петр поглядывал на Полину: стройная, изящная. Что-то пленительное в ее фигуре, в прядке волос, спадающей на лоб. Они были товарищами, ничего друг от друга не таили, и вдруг случилось такое… Почему в этот тихий вечер, после разговора с генералом Климовым, она кажется ему такой милой, доброй и родной? Полина смущенно перехватила его взгляд и потупила глаза.

— Хорошо, что не попали в кино, — стараясь говорить равнодушно, бросил Петр. — В парке — лучше, а потом, он открыт до двенадцати.