Юрий Бедзик: Великий день инков

Юрий Бедзик

Шаткая, призрачная тень пробежала через лужайку и поднимается по лестнице на террасу дома. Еще две тени отделились от мрачной стены леса и согнувшись спешат за ней.

— Юката, поставь антенну! — приказывает тихим, тревожным голосом тот, что первым вбежал на террасу.

Змеино-гибкое тело индейца, сверкая в лунном сиянии, быстро взлетает по стволу пальмы на гасиенду. Шелестит банановая листва. Тонкий шест поднялся над крышей.

— Готово, сеньор!

Шуршащая тень птицей оседает на землю, слышны ее легкие шаги, скрип лестницы.

Между тем высокий мужчина в широкополой шляпе-сомбреро, переступив порог дома, вынимает из кармана фонарь и начинает быстро, лихорадочно ощупывать светом пол. Трепещущее пятно прыгает в угол, причудливо переламывается и вдруг выхватывает из темноты завернутый в брезент продолговатый ящик.

— Аппарат цел! — радостно восклицает человек в сомбреро. — Ну, парень, помоги мне поставить эту вещь на стол. Мы должны успеть... У нас еще есть время...

Тяжело дышат груди, две пары рук осторожно ставят аппарат на стол. Человек в сомбреро присоединяет батареи. Если бы успеть!.. Надо во что бы то ни было бросить в далекий мир несколько страшных, невероятных слов... Пальцы неумело нащупывают ручку, такие длинные, словно бы даже прозрачные пальцы с сухой кожей. Поворачивают ее, крутят, отлаживают что-то, настраивают. Только эти пальцы сейчас и видно в комнате, только они и живут в этом темном мире, в этой наполненной тишиной пустоте.

Мигают индикаторы, светится шкала.

— Юката, что там, на улице? — поворачивает к индейцу голову человек в сомбреро.

— Флорис на страже, сеньор.

— Ладно. Закрой дверь. — Мужчина наклоняется над аппаратом: — Слушайте, люди чести и доброй воли. К вашему сердцу обращается доктор Ван-Саунгейнлер...

Сквозь приоткрытую дверь просовывается голова. Это Флорис, тот, что караулил у гасиенды. Матово поблескивают обнаженные плечи и длинные черные волосы. Бронзовая шея напряжена.

— Что там, Флорис? — спрашивает Ван-Саунгейнлер. — Что случилось? Почему брат Флорис оставил свой пост?

— Я слышу шаги... Много людей... И кони... Они уже в долине...

Ван-Саунгейнлер нервно отмахивается. Брат Флорис должен немедленно идти на улицу. Но индеец стоит в дверях.

— Они уже близко, сеньор!..

Человек в сомбреро крепко держится за приспособления. Голос его взвивается до гневных нот:

— Я, доктор Ван-Саунгейнлер, обращаюсь к совести и сердцу всех честных людей мира. Трагическая тайна сельвы раскрыта. У горы Комо на последней тропе инков совершено преступление. Массовый геноцид подтвержден фактами. Человечество должно знать...

Во дворе слышны тяжелые шаги. Трещит опрокинутый забор.

— Они окружают гасиенду! — кричит Флорис с ужасом в голосе, вбежав в помещение и изо всех сил наваливаясь на дверь. — Скорее, сеньор!

— А как же аппарат?

— Они схватят вас. Спасайтесь, сеньор!

Индейцы срывают с окна жалюзи. Лунный свет хлюпает им в лицо, заливает грудь, плечи. Юката выпрыгнул первым. За ним — Ван-Саунгейнлер. Замыкающим Флорис.

Красные глазки-индикаторы испуганно дрожат в темноте.

Удары прикладов сотрясают дом. Распахнулась дверь. Свет фонаря пронизывает комнату.

— Карамба! — восклицает темная фигура. — Птичка вылетела из гнезда. Опять мы опоздали, капрал. Этим дьяволам помогает сама сельва.

Брошенный аппарат равнодушно хлопает огоньками. За окном в голубом лунном сиянии грозно шумит безбрежный океан ночи.

Над городом — бесцветное, выжженное небо. Солнце дрожит, млеет, словно сгусток огненной лавы.

У конной статуи Боливара неподвижно стоит полицейский. Черные металлические глаза лошади уставились в безлюдную площадь. Кажется, вот-вот чугунный скакун сбросит своего гордого всадника и, яростно встав на дыбы, полетит в далекие горы, где, окутанные туманом, дремлют черные леса, где бушуют водопады и хищная пума подстерегает свою жертву.