Дмитрий Стахов - Сон в начале века

Половинкин-второй прервал свое повествование, выпил большой бокал пива, и, сдувая с губ пену, смачно захрустел малосольным огурцом. Все присутствовавшие глубоко вздохнули. Видимо, рассказ всех взволновал. Половинкин-первый, по-прежнему пребывая в нервическом состоянии, взял себе полстакана чего-то коричневого, то ли виски, то ли коньяка, и мысли его, особенно после того, как он выпил и чем-то закусил, то ли лимоном, то ли куском селедки, потекли совершенно разлаписто, по каким-то непонятным каналам, в каких-то непонятных направлениях. И его даже не удивило, что тем человеком, с которым он чокнулся новым полстакана, был бедолага! Да, бедолага, который появился в беседке тихо, для большинства незаметно.

— На пару слов! — шепнул Половинкин-первый бедолаге. — Отойдем?

Они вышли из беседки. С первого взгляда казалось, что бедолага вид имеет еще более потрепанный чем обычно. Платочек на шее был завязан криво, узелок торчал сбоку, отросшая щетина придавала бедолагиным впалым щекам какой-то блекло-серый оттенок, вокруг рта лежали глубокие складки, пальцы бедолаги дрожали. Но вот глаза его, тускло мерцавшие в глубоких глазницах, и развернутые против обыкновения плечи, говорили, что с бедолагой произошло что-то особенное, в чем-то он от своего обычного состояния сдвинулся, что это уже не тот самый, прежний, бедолага.

Вместо пары слов Половинкин-первый схватил бедолагу за рукав и потащил за собой в дом Половинкина-второго. Они вошли в дом, по темному коридору добрались до комнатки бывшей жены заместителя начальника политчасти столовой, Половинкин-первый толкнул дверь и — о, ужас! о, неожиданность: комната прибрана, постель заправлена и никакого мертвого тела в комнате не было!

Половинкин-первый открыл рот чтобы объясниться, чтобы все рассказать бедолаге, но в этот момент по коридору затопали шаги нескольких человек. Половинкин-первый, сам не соображая, что он творит, бросился к двери и запер ее на ключ. Бедолага хотел что-то сказать, но Половинкин-первый остановил его жестом. Люди в коридоре сгрудились возле двери, ручка несколько раз дернулась, чей-то голос с удивлением произнес:

— Заперто изнутри! — и кто-то приказал принести ломик.

Половинкин-первый подскочил к бедолаге и горячо зашептал тому в ухо: «Я здесь был ночью, а она, ну эта, которая, такая вот, такая полненькая, она это, померла! Теперь подумают, что я ее задушил, что я причина ее смерти. Я тебя позвал спрятать тело, а они — он кивнул на дверь, — наверное, тело уже нашли сами и теперь меня ищут! Понял?» Бедолага кивнул, схватив Половинкина-первого за шиворот, вытолкал в окно, сам пролез следом, а окно ловко за собой затворил.

Оба они упали в лопухи и крапиву.

— Если тебя найдут в ее комнате, тебе крышка, — сказал бедолага со знанием дела. — Кончат тебя в два счета. Покоцают. И меня за компанию. Надо отсюда двигать! — но из-за угла вышел один из молодых людей Половинкина-второго, и при виде бедолаги и Половинкина-первого лицо молодого человека расплылось в радостной улыбке.

— Вас все ищут! Без вас хозяин не хочет рассказывать дальше! Пожалуйте за мной, пожалуйте!

Половинкину-первому и бедолаге пришлось подчиниться, последовать за молодым человеком и вернуться в беседку, в которой белели накрытые столы, а на них дымились большие суповые миски и по тарелкам разливали густой фасолевый суп. Гости уже хлебали с отменным аппетитом, да и Половинкин-второй сидел во главе стола, с наслаждением наворачивал суп ложка за ложкой, лицо его лоснилось от удовольствия, а еще он оглядывал своих гостей, и каждый из них, чувствуя на себе взгляд хозяина дома, начинал бойчее метать в себя суп.

— На чем я остановился? — спросил Половинкин-второй у входящих в беседку бедолаги и Половинкина-первого.

Бедолага, усаживаясь за стол, по обыкновению флегматично пожал плечами, а вот Половинкин-первый легко ответил, что рассказ прервался на том, что рассказчик, стукнутый кулаком, потерял сознание. Половинкин-второй с силой ударил ложкой по тарелке, так, что во все стороны полетели брызги фасолевого супа.

— А! — закричал Половинкин-второй. — А! Что я говорил!? Никто со мной не соглашался! Вы, вы все мне говорили, что остановился я на совсем другом месте. И вот приходит мой самый любимый, мой самый дорогой гость и сразу точно отмечает то, нужное место. Ладно, ладно! Теперь быстро сказали — какого подарка достоин такой гость? А?

— Налить ему! — крикнул кто-то, и Половинкин-первый с кислой улыбкой кивнул: мол, было бы неплохо.