Джульет Греймс - Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны [litres]

Стелла еще долго лежала без сна (и без подушки). Икры ныли от хождения на каблуках по булыжникам, сердце прыгало. Минули часы – по крайней мере, так казалось Стелле, – прежде чем к ней пришел сон.

Назавтра, во вторник, Стелла решила: надо подстраховаться. Надо укрепить оборону. Она была слишком мила; теперь она станет стервозной и скандальной. На все пойдет, лишь бы оттолкнуть Кармело.

Спала она беспокойно, проснулась на заре и поскорее оделась. В одежде чувствуешь себя не такой уязвимой. Предутренний свет внушил Стелле новую мысль: если медовый месяц не задастся, Кармело, пожалуй, вернет ее родителям! Несвершившийся брак можно аннулировать. Да-да, не все потеряно! Теперь главное – чтобы он ее возненавидел.

На третий день медового месяца Кармело запланировал сюрприз – заранее нанял настоящую карету с настоящими лошадками, чтобы катать молодую жену по городу. Катались в молчании, глядели в разные стороны. Стелла воображала возмущенный монолог Кармело в кухне на Бедфорд-стрит: он недельное жалованье потратил на развлечения, да только эту упрямицу ничем не проймешь, так что забирайте ее обратно, дядюшка Антонио и тетушка Ассунта. Стелла себя накручивала, растравляла душу, культивировала в себе дурное настроение. Вот пусть Кармело от нее заразится злобой, как корью.

День тянулся медленно. Стеллины усилия увенчались успехом – с лица Кармело сошла всегдашняя самодовольная ухмылочка. Однако худшему предстояло свершиться позднее, за ужином с Кармелой и Паоло. От чириканья золовки Стеллина голова кругом шла. Нет, это надо прекратить, безжалостно срезать все бутоны дружелюбия между собой и сестрой мужа, пока они не расцвели пышным цветом.

За ужином Стелла хранила мрачное молчание, на вопросы не отвечала, в глаза никому не смотрела. Увы, вредоносный эффект был нейтрализован Кармело – тот по-дурацки смеялся, вымучивал шуточки. Словом, ущерба Стелла не нанесла практически никакого; требовалось подбросить угольку в печь ее агрессии.

Такая возможность появилась, когда подали основное блюдо. Кармела как раз говорила брату:

– Для нас вырваться – целая история, но обещаю: как только родится маленький, уж мы найдем время, пригремим к вам в Хартфорд. Надеюсь, долго ждать не придется.

Вот оно. Кармела сама подняла скользкую тему.

– А почему, собственно, тебя это так интересует? – Стеллин голос шокировал всю троицу, прозвучав звонче колокольчика. – Какое тебе дело до наших будущих детей, когда ты не озаботилась родить своих?

Молчание повисло столь долгое, что даже Стелла, его виновница, и та смутилась. Паоло глядел строго в тарелку. Кармела заговорила без прежней сердечности:

– Мы стараемся с тех пор, как поженились. Я… мне пока не везет. Но Господь лучше знает, что кому даровать.

– Ах, не везет? – Стелла брякнула вилку на скатерть. Язвить до конца! Так надо. От отвращения к себе, от дурного предчувствия даже живот заныл, однако Стелла умудрилась выдавить злые, несправедливые слова: – Господь и впрямь лучше знает. Наверное, Он считает, что ты недостойна материнства.

Кармело глаза округлил.

– Как можно, Стелла?

Ясно: о Тине подумал. Тинино лицо и у Стеллы перед мысленным взором мелькало, да только прежде, чем гадость Кармеле сказать, Стелла это видение отогнала.

– По-моему, это хамство, – заговорила Стелла достаточно громко для того, чтобы посетители за соседними столиками напряглись и притихли. Она поймала взгляд Кармелы, прищурилась – не моргнуть бы, не смешаться бы. – Хамство приставать к нам насчет детей! Разберитесь сначала со своими cazzi ! [26] Вульг.: половые органы ( итал .).

Слава богу, в зале свет приглушенный и не видно, как вспыхнули Стеллины щеки. Это слово – cazzi – она никогда раньше вслух не произносила, только слышала от отца и Джо. Зато эффект был достигнут.

Кармела, в единый миг постаревшая, повернулась к Паоло.

– Как считаешь, нам следует уйти?

Не дожидаясь ответа, она поднялась, швырнув на тарелку скомканную салфетку. Паоло тоже вскочил, выдернул из кармана бумажник. Кармела почти бегом бросилась к гардеробу.

Встал и Кармело, зачастил:

– Погоди, Паоло. Это недоразумение. Мы все уладим…

– Нет, нет, – отвечал Паоло своим тихим, бесцветным голосом. – Кармела ведь от доброты, только от доброты… Я сам расплачусь по счету.

Игнорируя протесты шурина, Паоло оставил на столе несколько купюр и последовал за женой. Кармело стоял как громом пораженный. У Стеллы кровь в ушах стучала. Несколько человек за столиками таращились в открытую. Едва ли они поняли, какой отвратительной, какой скандальной бабой выставила себя Стелла – они ведь по-итальянски ни бум-бум. Стелла принялась жевать кусочек копченой свинины, по достоинству оценила букет приправ.