Джульет Греймс - Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны [litres]

Тони Фортуна так и не простил Джо. Его сын – и вдруг трус! Сам он четыре года прослужил, из них три с половиной провел в регионе, где бои были на тот период едва ли не самые кровопролитные, а чтоб самострельничать – такое даже в голову не приходило! Сын, рожденный, чтобы подтвердить мужественность отца, оказался слабаком, неженкой, баловнем и предателем; опозорил и себя, и отца, и всю семью. Между Тони и Джо пролегла пропасть. Отношений они никогда не наладили. Находясь с сыном в одной комнате, Тони его упорно не замечал. Если Джо, страдавший от разлада, пытался «подъехать» к отцу, дело заканчивалось криком и издевками со стороны Тони, который выскакивал вон, хлопнув дверью.

Джо не годился для работы на стройке или на фабрике, куда охотно брали иммигрантов без гражданства. Трусость стала клеймом. Правду о Джо мигом просекали наниматели, сыновья которых все как один были храбрецами. «Ранен, значит, в бою… Допустим. Почему же тогда гражданства не имеешь, а? Всем ветеранам дают гражданство!» Выслушав подобное четыре-пять раз и получив от ворот поворот, Джо бросил попытки устроиться на работу и обосновался в своей комнате, как в логове. Проснувшись (обычно к полудню), он пил до полной отключки. Уничтожил не один галлон вина из отцовских запасов. К спиртному Джо пристрастился в госпитале, и теперь существование на границе здравого смысла казалось ему единственно возможным.

– Не надо тебе этого, – говорила Ассунта, когда Джо в одном исподнем плюхался на кухонный табурет. Скажет – и тотчас плеснет ему красненького из кувшина, что приберегала на сыновний опохмел.

– Надо, ма, еще как надо, – убеждал Джо. Ассунта ставила перед ним завтрак – тарелку пастины, то есть мелкой, как бусинки, пасты. – Потому что я теперь кто? Пьянь и трус, позор всего рода Фортуна. Причем навсегда.

Стелла физически страдала от присутствия Джо. В армию уходил озорной и смазливый обаяшка, а вернулся отвратительный подменыш-переросток, один вид которого за кухонным столом, липким от пролитого вина, вызывал у Стеллы тошноту. Это чудовище находится в кровном родстве со Стеллой? Это и есть малыш, которого Стелла нянчила, сама будучи ребенком? Мальчуган, целый день прорыдавший, когда сгинула его любимая бродячая кошка? Подросток, который легко, подмигивая, разгрызал для сестры каштаны? Младший брат, все еще красивый, несмотря на красные склеры и шакалью ухмылку? Да, это он. Сидит, упивается своей гнусностью. Мучает их всех – а чего мешают на дно скатываться? В отличие от матери, Стелла не видела, что Джо и сам страдает. Брат виделся ей заразой, способной уничтожить весь дом: так один великолепный плод, загнив, распространяет пакость на остальные, пока не сгноит целый урожай.

Хуже всех приходилось пятнадцатилетнему Луи. Три года он печали не знал, имея комнату в своем распоряжении. Честный, опрятный, вежливый, Луи отличался сдержанностью, которую очень хвалили его преподаватели. Учился он отлично; первый из семьи уверенной поступью шел к окончанию полного курса школьных наук и вдобавок хорошо играл в футбол. Старший брат с пьяными слезами и кислой вонью перегара, вечно торчавший в комнате, портил Луи жизнь. Поэтому, едва начались летние каникулы, Луи стал ночевать у приятелей. Порой сутками дома не появлялся.

Ассунта слезы лила – младшенький был ее любимчиком.

– Луи из вас двоих лучший, – внушала она Джо, когда тот, в распахнутом на груди затасканном купальном халате, являлся в кухню и плюхался за стол. – Младший, а поумнее тебя. Он бы тебя добру научил – да ты ж не слушаешь!

– У меня, мама, сердце древнее, – отвечал Джо. – Я в душе старик. Мне плевать, что люди думают. Кому надо – пускай суетится; а я с этим завязал. Потому что толку ноль.

Кармело Маглиери время от времени водил Джо в бар и угощал пивом. На Джо эти вылазки имели положительный эффект. По крайней мере, возвращался он в сносном расположении духа.

– Стелла, выходи за Кармело, – сказал Джо как-то вечером, когда вся семья ужинала. – Он по тебе сохнет. Три года дожидается, когда ты дозреешь.

Тони на этих словах оторвался от еды, окинул взглядом старшую дочь. Стелла вспыхнула, да так, что шею засаднило.

– А я его ждать не просила!

– Смотри – профукаешь хорошего парня.

– Заткнись, Джо! – выпалила Стелла по-английски – так оно выразительнее звучало. – Дурак!

Стелла бранилась – а сама чувствовала, что отец ее глазами ощупывает.

– От дуры слышу! – Джо тряхнул головой. – Думаешь, кто получше подвернется? Принца дожидаешься? Чем тебе Кармело не подходит? Красивый же парень. Да за ним любая девчонка из наших побежит, только свистни.