Сандра Мост - Подвійне життя

Он позвонил ей. Она была главным редактором известного женского журнала, которым стала после развода. (То, что не убивает, делает нас сильнее.) Он проскулил что-то в общем и о том, что его обозвали плешивым.

Она сказала — но ведь ты действительно плешивый. Я не всегда таким был — парировал гордый писатель.

Это было очень давно — вздохнула она. Скучно. Ладно, где напечатали?

Ей приходилось много читать — потому что самые лучшие люди должны были работать исключительно на нее. И литературную газету в том числе — иногда, отчасти как последнее, что она могла сделать для своего бывшего недотепы.

Она была главным редактором известного женского журнала. Она взяла газету в руки.

— И какой именно из этих стишков о тебе? — она зевнула. Завтра опять рано вставать.

— Второй слева снизу, ну, после третьего и четвертого сверху. Короче, там есть слова «плешивого шута».

— Неудивительно. — Она быстро окинула взглядом творение некоего очередного шутника (такие никогда не упускали возможности посмеяться над ее бывшим).

— Не принимай близко к сердцу. Ты же не маленький. Давай. Всего хорошего, держись.

Она положила трубку, и ее взгляд остановился на заголовке материала на второй странице. «Письмо моей звезде». Смело, смело.

Она прочла его. Письмо ей понравилось.

Мое письмо понравилось главному редактору модного женского журнала.

На следующий день она уже беседовала с главным редактором литгазеты. Он был неприхотлив и сговорчив. Да, конечно, это стоит столько-то. Немного. Совсем немного. Неудивительно, что он главред именно этой газетенки.

Через два часа к ней зашел один из ее заместителей. Он спросил: дорогуша, зачем мы даем это в нашем чистеньком, насыщенном гламурными энергиями журнале?

И она сказала ему — понимаешь, Саша.

Понимаешь, Саша, мне уже 45 лет, а я до сих пор не поняла, правильно ли я обращаюсь в жизненном потоке. В ту ли сторону и в том ли направлении я вращаюсь и устремляюсь, и я не знаю ни одного человека, который мог бы мне дать подсказку.

Мой первый муж был хороший человек, но очень слабый и инфантильный.

Мои начальники и партнеры многому меня научили. Теперь я здорово развожу тех, кто позволяет это сделать.

Но в целом все это не имеет никакого значения, сказала главный редактор, убирая мокрую прядь волос с потного лба липкой рукой.

А эта девочка. Сказала главный редактор гламура. Эта девочка искренне верит, что какая-то размалеванная голливудская дура честно делает свою работу по улучшению общества. Да что там — всего человечества. Она верит, она умеет это делать, у нее есть соответствующий орган.

А я всю жизнь ползаю — правда, не по голой земле, как можно! а по персидским коврам — но собственной грудью, на собственном животе.

Поэтому, Саша! Мы даем это дурацкое письмо в разделе «Мечты и надежды». А рядом — мы разместим рекламу «Шанель № 5» с Николь Кидман.

И — разговор окончен.

***

Можливо, вам буде цікаво знати про те, що в мене бувають гострі напади бажання звичайного життя.

Саме так. Рідко, але буває. Якщо поглянути на пересічну людину, на її прості радощі, відчути її — недовго, щоб усе ж таки не притягнути жодного кванта її енергії, — трохи, зовсім трошки заспокоюєшся, наповнюєшся мирним задоволенням, розумієш, що можна жити інакше, не тільки так, як ти. І так теж.

На якусь мить забуваєш, що завтра в тебе важливі зйомки. Важливіші за вчорашні, коли грим накладали лише чотири години.

Забуваєш про свої контракти, що їх треба виконати.

Про те, що завтра тобі можуть не запропонувати жодної ролі.

Про те, що навіть фарбуватися ти не можеш просто так — для себе.

Ні.

Ти фарбуєшся заради всього світу. Кожному громадянину планети ти зобов'язана своїми видовженими віями, своїми акуратно обведеними за периметром губами, бровами і усмішкою.

Інакше вони подумають, що і ти теж слабка, як і вони. Що в тебе теж бувають погані дні. Що ти теж плачеш. Що ти теж людина.

***

И письмо напечатали в этом гламуре, и вышел журнал, и тысячи девушек прочли его в перерывах между маникюром и вечерним сериалом, или сидя в машине, или загорая на веранде, так или иначе убивая свое время, они прочли это письмо, посвященное далекой американской звезде.

Потом были небольшие обсуждения, иногда в форумах на сайте самого журнала. Был небольшой неощутимый резонанс. Кстати, за публикацию в литгазете автору даже выплатили гонорар. Потом повысился интерес к литературной газете. Ее стали покупать не только неизвестные поэты и писатели. Стали покупать и известные. (Может быть, кто-то из них втайне надеялся на то, что девушка, влюбленная в Голливуд, отмочит еще немало писем — например, Шону Пену, Брэду Питу и Джеку Николсону. И, конечно же, Гвинет Пэлтроу — за компанию.) Писатель — бывший муж задумчиво почесывал лысину, гадая, обижается он на своего эпиграммного обидчика или является проводником Воли Небес по отношению к рейтингу газеты. Да и гламура — почему нет? Кто в конце концов обратил внимание бывшей благоверной, впрочем, никогда она таковой не была, но это уже второй вопрос? А, кто?