Сандра Мост - Подвійне життя

***

Я можу практично все собі дозволити. У моєму банку — мільйони доларів. Це надійний ґрунт під ногами, до якого мені не вистачає трохи щастя.

Це мій світ, тому що він любить мене. Я належу до цього світу.

Коли я граю чергову роль, я вчергове віддаюся їй цілковито, без останку. Лише тоді я відчуваю: Він десь поруч, дуже близько, можливо, Він саме тут.

Мені не вистачає сміливості говорити, навіть розмірковувати про це.

***

Я всегда очень хорошо училась. Будем объективны — я отличница, и это со мной давно. До школы, обычной начальной школы, были шахматы. В плане шахмат, впрочем, мое отличие заключалось в том, что они мне не нравились. У меня было такое впечатление, что они отвлекают меня от чего-то действительно важного. Только теперь я понимаю, как много они дали мне, маленькие деревянные фигурки. А тогда, когда я занималась ими вплотную, ни о каком глубоком понимании ситуации — в плане взгляда в будущее — не могло быть и речи. Впрочем, многое мне открывалось. И это я тоже поняла уже сейчас, когда пообщалась с некоторыми своими друзьями. Представляете, некоторые считают, что спорт — это бессмысленная конкуренция! Когда я говорю, что любой вид спорта, да, и бодибилдинг тоже, носит в себе зерно высочайшей философии, на меня смотрят так, как будто это моя точка зрения.

Кроме того, любая искренняя игра — это игра на смерть.

***

Мої батьки були чудовими людьми з певною презентаційною низкою суджень з будь-якого приводу. Безперечно, це дуже розумні судження, надзвичайно розумні судження, логічно обґрунтовані та підкріплені власним досвідом. Певна річ, я була маленькою дівчинкою. Певна річ, я мала слухатися, адже я просто не мала підстав чинити інакше.

У школі я намагалася (дуже) не говорити словами мами та батька, тому...

Я була надзвичайно гарненькою дівчинкою. Зі мною було приємно розмовляти.

***

Знаете, я бросила шахматы из-за любовной истории, которая имела место в моем сердце. Только в моем. В принципе, шахматы мне не нравились, может быть, своей сухостью. Может быть, мне было тесно в них, в этих 64-х клетках, хотя это очень глубокая игра, очень.

Окончательно я оставила их (даже дедушка не противился. Хотя до этого, когда была осуществлена попытка — мы с бабушкой пытались завязать в мои 8, — дедушка посмотрел на нас как на двух почему-то обезумевших), учась в 9-м классе. Для меня это решение было достаточно очевидным. Я не могла бы выезжать на своей везучести слишком долго. А потеряться для этого мира можно было легко: шахматы занимали много времени, чем дальше в профессиональный спорт, тем больше. Некоторое время я выезжала на понимании внутренней сути вещей — я понимала шахматы. Но однажды я бы перестала расти. Даже в то время выигрывать мне удавалось у своих сверстниц; те же, кто был старше меня хотя бы на год, мне не уступали. (В спорте возраст важен всегда.) Следовательно, размышляла я — даже нет, не размышляла, а осознавала, — однажды я упаду, не умея ничего, кроме изображения плохой игры в шахматы.

Вы можете себе представить миллионы людей, которые плохо играют в шахматы? И я среди них. Нельзя было делать такую ставку.

Sorry, я забыла: обещала же связать это с любовной историей.

Начиная с 8-го класса я была влюблена в школьного преподавателя. Это было таким сильным и таким нереализуемым (тогда, по крайней мере) чувством, что я была мучительно счастлива. Ну и шахматы, Приходилось ездить на соревнования, так сказать, разлука — физическая. Для меня.

Кроме того, потом нужно было нагонять упущенное по предметам. Да, это со мной серьезно.

***

Коли я брала участь у тій театральній постановці, ну, скоріше за все, ви пам'ятаєте, вистава мала назву «Порожня кімната»... Я знала, глибоко в душі я завжди знала, що це стане початком нашого поступу до розлучення.

Коли наставав період образи на весь світ (цей період час від часу наставав), чи можете ви вгадати, на кого я ображалася у тому числі? На письменників. Я до смерті ображалася на кожного письменника у світі за те, що жоден з них, жоден з цих жалюгідних графоманів не написав про те, що робити мені, коли в мене буде все гаразд. Можливо, мені було тісно. На мене тисла тіснява. Ні, я не заперечую, подібні ситуації обов'язково мали хоча б ким-небудь описуватися, я прочитала задосить, я читала Фройда, який сказав, що коли все нормально — у житті, з близькою людиною, у сексі, — то нічого не треба творити, просто людина цього не потребує, для сублімації нема приводу, так, можливо, у перший рік шлюбу це діє, але саме мою ситуацію не зобразив ніхто, жоден.