Алла Калинина - По образу и подобию

В Москве Саша встретил их сам, посадил в машину, привез в комнатушку, вдвое меньше той, в которой они жили на стройке. Но для Риты это мало что значило, совсем другое занимало ее мысли, им надо было объясниться. И вот наконец разговор состоялся, мучительный, нелепый. Рита сама понимала, что пересказывать все то, что она узнала от Капы, не следовало, потому что все сказанное было на языке врагов и ненавистников, но другого языка она не находила, а может быть, его и вовсе не было, она уже не понимала, а Саша слушал ее брезгливо и невнимательно, как чужую.

— Все правда, — сказал он наконец, — тебе же все объяснили, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты объяснил мне!

— Мне нечего тебе сказать. Раз ты могла так… Только на Гену ты напрасно, он мой друг, помогал мне, он порядочный человек.

— А ты, Саша?

— Меня будут судить за хищения, вот на суде все и узнаешь.

— Так, значит, это все-таки правда? Объясни мне!

— Не стоит, ты все равно не поймешь. Ты со мной ошиблась, Марго.

Больше они почти не разговаривали, жили рядом молча, занятые каждый своими делами, полные взаимных обид и непрощения. Это и само по себе было ужасно, но то, что свидетелем их отношений была сестра Саши, жившая с ними в одной квартире, убивало Риту. Она впервые встретилась с его родней, и вот как все получилось. Она была одна на всем свете, она так нуждалась в помощи и поддержке, так надеялась на них, но они любили Сашу и были на его стороне, это ее они считали виноватой во всем, и в его деловом крушении тоже. Она видела это по оживленному лицу Кати, скользившему по ней глазами так, словно она была пустое место. На самом деле Катя жалела ее и просто из деликатности не смела вмешаться. Но Рите не нужна была ее деликатность, она не понимала ее и осуждала. Все складывалось ужасно. Если бы Рите было куда уйти, она давно бы ушла; с каким отчаянием вспоминала она теперь свою харьковскую квартиру, Саша был прав, она совершила непоправимое, жизнь ее разрушена до основания, но ради Жоры она должна была бороться. И еще раз она пыталась объясниться с мужем, но они уже разучились понимать друг друга.

— Хорошо, — сказал Саша, — я уеду. До суда поживу у Дуси. Комнату можешь считать своей.

А она даже гордо отказаться и то не могла. Саша исчез из квартиры, а вскоре она узнала, что Саша у Дуси больше не живет, а переехал к какой-то женщине по имени Светлана. И тут Рита впервые не сдержалась, зарыдала в голос и убежала в свою комнату. Она никогда потом не простила себе этого позора и унижения, но с Сашей все наконец-то было кончено. Нет, не зря намекала на что-то подобное Капа, Саша бросил ее холодно и безжалостно, он никогда ее не любил, все кончено. Рита лихорадочно искала обмен и нашла, ей надо было уехать из этой квартиры. Оформляя документы, она узнала, что развод с подследственным, а особенно осужденным облегчен, она сможет оставить себе прежнюю фамилию, а также дать ее ребенку, все складывалось одно к одному, никогда уже она не произнесет имя Жора, ее сына будут звать Юрочкой, Юрием Васильевичем Перфильевым, и отчество будет по ее отцу, она этого добьется. Все будет так, как будто Луганцева никогда не было в ее жизни.

Сима помогала ей устраиваться на новом месте, от нее же узнавала Рита и новости. Оказывается, вся семья была возмущена ее поступком. Они расценили развод как предательство, Рита оставила мужа в самую тяжелую минуту, страшась разделить с ним его судьбу, предала его, лишила сына. Рите казалось, что все они сумасшедшие. Разве не понимают они, что Саша подло бросил ее, не только завел в тупик всю ее жизнь, но и надругался над ее чувствами, демонстративно ушел к какой-то женщине, старше ее годами, лишь бы унизить Риту, еще дальше оттолкнуть ее от себя. Что же она должна была делать? Разве мало она терпела? Но достоинства ее никому не удастся растоптать, у нее сын, она не позволит…

И роковой разрыв наступил, они остались одни, совершенно одни, она и Юра. Рита устроилась на работу корректором в издательство. Она по большей части позабыла, чему ее учили когда-то в университете, но врожденная абсолютная грамотность, любовь к книге, сдержанный упорный характер сделали эту профессию Ритиной судьбой, навсегда. Да к большему она и не стремилась теперь, на большее у нее не хватало сил.

Время шло, рос Юра, жизнь постепенно делалась легче, им было хорошо вдвоем. Рита никогда всерьез не думала о повторном замужестве. То полное непонимание, которое существовало когда-то между ней и Сашей, невозможность договориться, обиды и боль казались ей неизбежными атрибутами семейной жизни, она боялась пережить это снова. Да и искушений особых не было на ее пути, мужчин ее поколения осталось мало, одни давно полегли на войне, а те, что вернулись, слишком высоко, не в меру, ценили себя. Ей это было ни к чему, она в эти игры никогда не играла. На работе у нее тоже был сплошь женский коллектив, она была хорошим работником, ее уважали, с ней считались, и этого было довольно. Она давно привыкла к одиночеству, и одиночество больше не тяготило ее. Зато была она прекрасной матерью, умной, дальновидной, не мелочной. Какой сын у нее вырос! Она не просто любила его, она им гордилась, только в нем ее подавленное, неудовлетворенное честолюбие находило достойный выход, с ним вместе и она поднималась по социальной лестнице на свое законное место. Она редко вспоминала свое детство, родителей, Харьков, она вообще не любила вспоминать, но вынесенное оттуда легкое девичье тщеславие сохранилось в ней навсегда, оно не мешало ей жить, скорее наоборот, не давало опускаться, бодрило, подхлестывало. Именно по тем, старым, образцам строила она свой дом, с велосипедами, лыжами, книгами, с хорошей музыкой и простым бытом.