Нора Робертс: По образу и подобию

Поразительно, как ей удалось дотерпеть до конца вечера и никого не убить. Лейтенант Ева Даллас, полицейский до мозга костей, решила, что подобная выдержка свидетельствует о неслыханной силе характера. Но еще один такой вечер — и она не ручается за себя.

День прошел довольно гладко. Утром Ева давала показания в суде — привычное и скучное занятие. Такое же затянутое и отупляющее, как и заполнение бесчисленных бумаг: этим ей тоже пришлось заниматься. Ее единственным текущим делом был спор между приятелями о том, кому достанутся остатки бодрящей «вечерней» смеси — там были и «Сирена», и «Экзотика», и «Шипучка», — которую они вдыхали, лежа в шезлонгах на крыше многоквартирного дома в Уэст-Сайде.

Конец диспуту положил некий Джаспер К. Маккинни, один из участников вечеринки: зажав в кулаке эту последнюю порцию наркоты, он спикировал с крыши. Сам-то он, скорее всего, ничего не почувствовал, даже когда его сплющило об асфальт Десятой авеню, но праздничное настроение было безнадежно испорчено.

Свидетели, включая не замешанного в дележке доброго самаритянина из соседнего дома, вызвавшего «Скорую», в один голос утверждали, что Джаспер — его потом пришлось соскребать с тротуара в черный мешок на «молнии» — забрался на карниз по доброй воле. Он сплясал там темпераментный буги-вуги, видимо, означавший «мое не трожь», потерял равновесие и с веселым хохотом ухнул вниз.

Его полет стал неожиданным развлечением и для пассажиров одной из кабинок канатной дороги, оказавшихся свидетелями последнего танца Джаспера. Один бойкий турист даже ухитрился заснять все происшествие на видеокамеру.

Обстоятельства сомнений не вызывали, и книга жизни Джаспера уже готова была захлопнуться по внесении последней записи: «Смерть по неосторожности». Неофициально Ева считала ее «смертью по дурости», но в протокольных бланках такая графа отсутствовала.

Из-за Джаспера и его прыжка с десятого этажа Ева ушла с работы на час позже конца смены и тут же увязла в безнадежной уличной пробке, потому что драндулет, который выделил ей какой-то садист из отдела снабжения, тащился по дороге как слепой трехногий пес.

Она была лейтенантом убойного отдела, черт побери, и имела право на приличную машину! Она же не виновата, что у нее разбились вдребезги две машины за два года! В общем, Ева решила, что позабудет о своей хваленой выдержке и завтра с утра покалечит кого-нибудь из отдела снабжения.

Приятная перспектива.

А когда она вернулась домой — ну да, да, с двухчасовым опозданием! — ей пришлось превратиться из крутого полицейского, лейтенанта убойного отдела, в элегантно одетую жену магната. Ева не сомневалась в том, что она хороший полицейский, но вот с ролью жены магната справлялась не блестяще.

Впрочем, она полагала, что одета вполне достойно, раз уж весь прикид — вплоть до белья — выложил для нее на кровать муж. Рорк разбирался в одежде.

Сама Ева в таких делах не разбиралась совершенно. И сейчас она твердо знала одно: ее тело облачено в нечто зеленое и блестящее, на ее взгляд, чересчур открытое. У нее не было времени на споры, оставалось лишь натянуть наряд и сунуть ноги в туфли — тоже зеленые и блестящие. На таких каблучищах, что ее глаза оказались почти на одном уровне с глазами мужа.

Смотреть прямо в глаза Рорку было делом нетрудным. Скорее наоборот: ведь эти глаза неистовой, неземной синевы украшали лицо, явно вылепленное скульптором неземного происхождения. Куда труднее оказалось поддерживать светское общение с незнакомыми людьми, рискуя в любую секунду навернуться на этих головокружительных каблуках и приземлиться на задницу.

Но она все это выдержала. Стремительное переодевание, еще более стремительное перемещение в частном самолете Рорка из Нью-Йорка в Чикаго, битый час светских разговоров за коктейлями — и званый ужин, за которым Рорк развлекал дюжину клиентов, а она должна была изображать хозяйку.

Что это за клиенты, Ева так и не уяснила. У Рорка были свои деловые интересы в очень многих сферах, и уследить за этими интересами она даже не пыталась. Впрочем, ей казалось, что слово «интерес» не вполне подходит, так как четыре часа подряд она изнывала от скуки, и любой из потенциальных клиентов мог претендовать на приз по занудству.