Алла Калинина - По образу и подобию

— И много еще таких?

— Родни-то? Без конца и краю. А впрочем, как считать. Захочешь — будет, не захочешь — они к тебе вязаться не станут, сам знаешь, не хотела Маргарита — и никто тебя не трогал, верно? Так что уж ты сам думай.

Что мне было думать, я уже давно все решил, мне бы только понять, охватить все это слабым своим умом. Хорошо им, они знали друг друга с детства, встречались, дружили, ссорились, понимали друг друга, они были свои, а я? Откуда я должен теперь черпать свое чувство родства, что могу предъявить, чем доказать, что я — свой? Что во мне есть общего с ними? Но ведь что-то же, наверное, все-таки есть, должно быть!

На улице было жарко, как в бане. Едва я вышел из Симиного тенистого двора, меня обволокло таким душным зноем, как будто я уже не шел, а медленно тек в оплывшем густом воздухе, лень было шевелиться, лень думать. Но москвичей ничем не прошибешь, ни жарой, ни морозом, толпа у метро кипела, как всегда, люди торопились, сбивались в кучу и разбегались, навьюченные сумками, возбужденные, энергичные. Переполненные автобусы отходили от остановок, мороженое текло по пальцам малышни, к квасной цистерне змеилась бесконечная очередь. Домой не хотелось. Я добрел до телефонных автоматов, здесь тоже все было занято, но я никуда не спешил, стоял в жаркой каменной тени, чувствуя, как под моими туфлями, плавясь, проседает асфальт. В телефонной будке остро пахло варом, куревом и застоявшейся пылью. Я набрал номер.

— Я вас слушаю, — сразу же откликнулся знакомый старческий голос.

— Дядя Миша! Это я, Жора, ваш племянник. Я хочу сейчас навестить в больнице вашу сестру тетю Катю, вы не знаете, где она лежит?

— Нет.

— А кто знает, посоветуйте мне, мне очень надо…

— Я могу дать вам ее домашний телефон, а впрочем… Лучше позвоните Олегу, вы знаете Олега?

— Это, кажется, ее сын? Дядя Миша, у вас есть его телефон? Это было бы лучше всего.

— Одну минуточку. — Он положил трубку, я слышал, как он возится в своей захламленной душной комнате, потом снова раздался его ясный голос: — Запишите, — он продиктовал мне номер. — И передайте, пожалуйста, от меня Кате большой-большой привет, я давно ее не видел. Скажите, я почти совсем не выхожу. И всего вам самого, самого доброго. Как вас зовут, я забыл?

— Георгий.

— До свидания, Георгий… э-э…

— Васильевич… то есть Александрович… — Я был весь мокрый от этого простенького разговорчика, к которому опоздал на целую эпоху. Почему я не знал дядю Мишу раньше, когда он был молодым, талантливым, самоуверенным, равнодушным к мелочам быта, к семье, к родне? А может быть, именно на него я и похож? Я тоже способный и тоже самоуверенный. Но я не хочу!

Я заново стоял в очереди к телефону. Наконец целая стайка девиц с хохотом вывалилась из будки.

— Алло! Можно попросить к телефону Олега… Семеновича.

— Я вас слушаю.

— Здравствуй, Олег! Это говорит твой двоюродный брат Юра, сын твоего дяди Саши. Я сейчас в отпуске и вот решил обойти всю родню, ты не поможешь мне встретиться с тетей Катей?

— Пожалуйста, — сказал он без всякого энтузиазма, — только какой в этом смысл? Тебе говорили, что она больна? А впрочем, давай съездим на той недельке… — Дикция у него была отвратительная, он сильно картавил.

— А сегодня никак нельзя?

— Почему нельзя, можно, конечно, и сегодня, я и сам давно у нее не был. Правда, у меня работы завал, но если ты настаиваешь…

— Я прошу.

Мы договорились, где и когда встретимся и как узнаем друг друга. Это было нелепо, как в кино. И снова я слонялся по улицам в ожидании встречи, Москва грохотала, дымила, летела вокруг, мне приятно было чувствовать себя в самой ее гуще, и все-таки что-то было во всем этом нереальное, словно это не я, а кто-то другой медленно тащился по улицам, незнакомым деревянным голосом разговаривал по телефону, назывался чужим именем. Что случилось со мной, как это случилось?

Олег оказался крупным бородатым человеком, еще довольно молодым. Был он немного сутулым, чуть-чуть неуклюжим, зато серые его глаза в длинных густых ресницах были удивительно хороши и рот был мягкий, добрый. Олег приехал в зеленом «Москвиче», он посадил меня, резко отрулил от тротуара, и мы понеслись в ревущем сплошном потоке, в зное и блеске этого сумасшедшего летнего дня. Олег вел машину рискованно, несколько нервно, разговаривать было невозможно, так мы и доехали в полном молчании почти до самого места. И вдруг оказались на тихой зеленой улице в совершенно незнакомом мне районе. Такой уж город Москва. Можно прожить в ней всю жизнь и вдруг обнаружить место, в котором ты ни разу не бывал и даже не догадывался о его существовании. И может оказаться это место не на какой-нибудь дальней окраине, а почти что в центре, в двух шагах от Садового кольца или другого вполне знакомого тебе района, и ты начинаешь торопливо думать, что надо как-нибудь специально сюда приехать, сориентироваться, все обходить и посмотреть, но никогда потом не сделаешь этого, слишком велик этот город, ни одна жизнь не может вместить его целиком, наверное, не стоит и пробовать.