Алла Калинина - По образу и подобию

— Нет, — сказал я удивленно, — представь себе, нет.

Он опустил стекло и высунул голову наружу. Свежий воздух ворвался к нам. Дождь утихал. Сладостно пахло рекой, мокрой пылью, цветением. Оказывается, было еще светло.

— А может быть, ты просто боишься смерти, Валя?

— Смерти? Не знаю. Да и почему обязательно надо связывать бога с проблемой бессмертия. Со смертью как раз все предельно ясно, с жизнью неясно. Поехали? — добавил он. — Или хочешь еще искупаться?

Мы не спеша оделись, пригладили волосы. Двигатель работал почти неслышно. Мы развернулись, сделав широкую дугу, снова на минуту увидели бледное очистившееся небо, темнеющие сосны на том берегу, светлую воду, траву, густыми серебрящимися волнами полегшую от дождя, и запрыгали по разбитой дороге, по лужам, вперед, туда, где стеной вставала Москва.

Валентин довез меня до самого подъезда. Всю дорогу мы сосредоточенно молчали.

— Может быть, зайдешь ко мне, выпьем чаю, посмотришь, как я живу?

— В другой раз, — отозвался он вяло, — поздно уже, как-нибудь в другой раз.

Я вышел, гулко хлопнув дверью в вечерней тишине двора, и синяя машинка тотчас сорвалась с места, словно меня подвозил какой-нибудь случайный левак.

Дома было сумрачно, тихо, ничего не изменилось, телефон молчал. Я включил телевизор и некоторое время тупо смотрел на экран. Какие-то девицы с остановившимися улыбающимися лицами отплясывали хорошо отрепетированный народный танец. Никогда еще я не замечал, как это, в сущности, нелепо. Я выключил телевизор и поставил вместо этого чайник на газ, от его гула стало как-то уютнее. Так вот какой у меня братец! А я-то думал… И при этом он еще считает себя циником? Забавно.

В холодильнике было пусто, последняя горбушка батона каменно засохла. Я пил пустой чай и о чем-то сосредоточенно думал, сам не знаю о чем. Мне остро хотелось, чтобы кто-нибудь живой вошел в квартиру и утешил меня. Я вспомнил про Лильку. Звонить ей было глупо, невозможно, но я все-таки позвонил. Мне ответили долгие скучные гудки, никто не подошел к телефону. Не было моей утешительницы, не было. Ушла или уже уехала — меня это теперь не касалось. И тогда из чистого мужского упрямства я позвонил Соне. Соня взяла трубку сама.

— Кого? — спросила она веселым, смеющимся голосом. — Вы не туда попали.

Я слышал музыку, гул чужих голосов, еще какую-то возню и звуки.

— Соня, я тебя жду. Брось их всех к черту и приезжай!

— Ну что вы, товарищ, я же сказала вам, вы не туда попали. Проверьте номер, — и она отключилась.

Я откинулся на стуле. Отвратительно, когда тебе отказывают, даже если ты кругом не прав. И вдруг телефон зазвонил. Руки мои сразу дернулись, но я сдержал себя, пусть не думает, что со мной можно разговаривать таким тоном, а я буду, как собачка, ждать ее милостей. Я откашлялся, не спеша потянулся, важно сказал: «Алло!»

— Фу! А я уже думала, вас нет. Ну, приходила она?

— Алло, с кем я говорю?

— Да Вера это, Вера. Ксюха приходила?

— Нет. А впрочем, не знаю, меня не было дома, а у нее ключа нет.

— Да есть у нее ключ, вы чемодан посмотрите…

Я заглянул под стол, чемодан был на месте.

— Ну ладно, — сказала Вера, — я потом еще позвоню.

И тут я вспомнил, надо позвонить Борису, ведь я к нему тоже приставал насчет этих дурацких денег для Ксении. Да и вообще хотелось услышать нормальный голос старого друга и товарища. Мне повезло, Борис был дома.

— Привет, — сказал он тихим приглушенным голосом, как будто кто-то рядом с ним спал.

— Да я просто так, Борис. Как дела?

— Все нормально.

— У тебя кто-то есть? Ты занят?

— Немножко. Но это ничего, ты говори, а то я завтра уезжаю. Мне бы тоже надо было с тобой поговорить, да… не вышло.

— Боря, помнишь, я тебя просил насчет денег? Так вот, не надо, не нужны они оказались.

— Хорошо. — И вдруг он заторопился: — Послушай, Юрка, если тебе все это надоест, ну, я имею в виду твое болтание в городе, ты приезжай, слышишь? Мы будем рады. Место у нас замечательное, речка, поля, парк. У отца машина, помотаемся по округе. Приезжай! Адрес у тебя есть, сядешь на автобус и к вечеру — дома. Приедешь?

— Вряд ли, Борис, у меня еще тут много всякого… — Мне хотелось рассказать ему, но я сдержался, мне мешал кто-то, кто стоял там сейчас рядом с Борисом, положив руку ему на плечо и нетерпеливо заглядывая в лицо, когда же он кончит говорить. Я не знал, кто это был, и все-таки что-то чувствовал. — Спасибо за приглашение. Еще увидимся, ведь не последний раз…

И снова была тишина. Как трудно, оказывается, быть одному, совсем одному, как одиночество все меняет вокруг, впору начать разговаривать вслух. Хоть бы Марго скорее приехала, но разве меня спасет Марго? Спасаться надо самому. Пора, пора, рога трубят, еще немного, и я стану таким старым занудой, что не найдется девушки, которая на меня польстится. А что, если бы Лилька пришла ко мне сегодня, а не вчера, что бы я ей сказал? Если бы Лилька пришла сегодня, я бы не чувствовал того, что чувствую сейчас, и опять бы изо всех сил отбивался от своей судьбы. Вот дурак! Я засмеялся, и тут опять зазвонил телефон. Я кинулся к нему, как голодный пес к суповой миске, и услышал тихий задыхающийся голос моей тетушки Серафимы: