Ивайло Петров - Избранное

— Ты меня сведешь в могилу!

— И меня! — вскричала его жена.

Коронованной особе не зазорно встать на колени перед женщиной, даже в самом худшем случае это не будет стоить ей короны. Совсем иное дело — околийский начальник. Валяться в ногах у женщины, даже если эта женщина — его родная дочь, для него было смерти подобно. И впрямь, что это за начальник, а тем более околийский начальник, который во всех случаях жизни не бывает прав, который не стоит выше остальных людей, не являет собой высокого примера нравственности, не проявляет отеческой заботы о поведении их сыновей и дочерей — одним словом, если он не превосходит своих подчиненных во всех отношениях? Мы привыкли думать, что люди становятся начальниками для того, чтобы иметь деньги, власть и почести, но такой взгляд в корне ошибочен, он является, так сказать, вредным пережитком прошлого. Начальники делаются начальниками в первую очередь для того, чтобы служить, отдавать всего себя без остатка людям, делу, а главное, чтобы бдеть над их нравственностью.

А разве мог господин Медникаров быть верным своему заветному призванию, если его собственная дочь жила и хотела жить безнравственно?! Так не лучше ли ему отказаться от синего мундира, серебряных погон, лакированных сапог, пелерины и всего, что делало его околийским начальником, и, удалившись на покой, заняться виноградарством?

Эмилия знала, что значит встать перед кем-нибудь на колени, в свое время она падала на колени перед дядей Мартином, и потому, сжалившись над отцом, попросила, чтобы он дал ей срок на размышление. А через несколько дней она пришла и сказала отцу, что согласна выйти замуж за учителя Ивана Кутиева.

— За Шкатулку?! — хором воскликнули родители, и Эмилия торжественно кивнула головой.

— Он мне нравится!

Родители в свою очередь попросили срок для размышления, думали-гадали три дня и три ночи, прикидывали и так и этак, но Иванчо Шкатулка от этого не мог измениться, он был все тот же — жалкий учителишка, прилизанный и довольно нахрапистый, но в зятья таким, какой он есть, Иванчо не годился, нужно было как следует поработать, чтобы из него получилась приличная партия. Так они и решили, а околийский начальник, как никогда, размечтался, дал волю воображению, и уже видел будущего зятя доктором или адвокатом, получившим образование в Швейцарии, собственником большой конторы или клиники. Эмилию же идея пожить с будущим мужем в Швейцарии отнюдь не вдохновила, за что любая современная женщина, вероятно, запрезирала бы ее до глубины души. Она сказала, что предпочитает заниматься устройством семейного гнезда у себя на родине, в Болгарии, и выразила желание, чтобы помолвка состоялась через несколько месяцев (мол, ей надо привыкнуть к мысли о замужестве), причем неофициально, в семейном кругу. Счастливые родители согласились и на это, только бы увидеть свою дочь замужней, бедняги не подозревали, что дочь просто-напросто делает им обезболивающую прививку. Эмилия доверилась своему интеллекту и интуиции, а потому за короткий срок узнала Иванчо Шкатулку гораздо лучше, чем ее отец, который довольно часто приглашал холостого учителя — он был хорошим, удобным партнером, от которого господин Медникаров ни разу не терпел поражения ни в карточной игре, ни в игре в нарды. Он не замечал, что Иванчо, хоть и играет с азартом, но в конце концов всегда остается побежденным. Эмилия, имевшая возможность понаблюдать за ним со стороны, когда она по просьбе отца подавала им кофе, очень скоро раскусила его характер, поняла, что Шкатулка совсем не так прост, что у него острый комбинационный ум, он до фанатизма предан своим неосуществленным честолюбивым мечтам и не лишен таланта сыщика. И спустя несколько месяцев молодая женщина предложила ему нелегкую задачу, к выполнению которой он готовился довольно долго и которую выполнил блестяще.

Помолвка состоялась безо всякой помпы, но город для того и имеет тысячи глаз и ушей, чтобы от них не укрылось ничего, что в нем происходит. Представители всех сословий, от самых состоятельных до самых бедных, богатые торговцы и владельцы мельниц, продавцы семечек и подметальщики — все как один навострили уши и приготовились обсуждать это из ряда вон выходящее событие. Будет или не будет? Этот перефразированный вопрос Гамлета тяготел над городом, мешая его жителям спокойно жить и работать. В сущности, именно тогда в нашем городе родился самый первый прообраз нынешнего спортлото. Люди делали ставки — «за» и «против». Те, кто принадлежал или мнил себя принадлежащим к высшему сословию, говорили «нет», поскольку они считали, что околийскому начальнику нет никакого резона брать в зятья безвестного учителишку, в то время как представители низшего сословия говорили «да», радуясь, что свой человек, бедняк, получит доступ к власти и рано или поздно порадеет и о них. Ставки были неравноценные, как и сами сословия, но зато надежные, с гарантией. Один торговец мануфактурой заявил, что он ставит на кон штуку сукна, другой — комплект готовой одежды, владелец мельницы Колю Топуз обещал два мешка муки самого высшего сорта, корчмарь Кито — два бочонка старого вина. Сын его тоже сватался к Эмилии, и корчмарь говорил, что в случае неудачи ему начихать на потерю двух бочонков вина. Но самое интересное пари заключили между собой Жеко Желязков и бай Малчо, гончар. Оба они слыли бонвиванами и пьяницами, каких мало. Во время одной из выпивок в корчме Кито, где обычно разгорались жаркие споры, касающиеся помолвки Эмилии Медникаровой, бай Малчо схлестнулся с Жеко Желязковым, он сказал, что не пожалеет целой телеги горшков, а Жеко Желязков заявил, что уступит ему одну из своих потаскух, которых он выписывал из Варны и держал в своем городском доме, чтоб в случае надобности были под рукой.