Шамиль Идиатуллин - Последнее время

Не было рядом никакой тихой лайвы. Не было мары. Не было утеса. Не было людей, близких или далеких огней. Даже низковатого, но еще жаркого солнца не было.

Были непроглядная тьма и лунная дорожка, неровно протянувшаяся от неба до берега.

Кошше поморгала, чтобы убедиться, что глаза у нее остались и что они видят, а не ткут видимость из мечтаний.

Берег все-таки был, недалекий и пустой.

Кошше поозиралась и не столько узнала, сколько почувствовала – как-то, – что стоит по ноздри в Заальдожском канале не слишком далеко от тайного причала, с которого они вместе с Хейдаром запрыгивали на лайвуй.

Теперь не было ни лайвуя, ни лайвы, ни иных судов, тихих или громких, а также их следов и признаков. Вода плескалась в прибрежную тину сонно и негромко. Ее явно никто не тревожил последние минуты, кроме Кошше, от которой всё еще расходились почти незаметные круги. И в нескольких локтях за спиной можно было высмотреть взбаламученность от падения тела с высоты.

Видимо, дно возле причала было специально заглублено, чтобы скоростные суда не цеплялись, проворно приставая к берегу и отрываясь от него. Кошше, получается, очень повезло, что она упала на глубину. Иначе просто размазало бы по дну или переломало бы ноги либо хребет. Видала она людей, падавших, в основном не по собственной воле, с большой высоты.

Разбираться, почему Кошше падала с высоты в одном месте, а упала в другом, отстоящем на сотни лиг, не было ни времени, ни смысла. Вряд ли кто-нибудь из живущих мог объяснить такие загадки. О существовании-то тихой лайвы знали немногие, чего уж говорить о способности объяснять тонкости ее поведения и влияния на людей. Нечего говорить.

Кошше выбралась на сушу в стороне от причала, от которого ее дополнительно прикрывал сарай с причальными принадлежностями. Крылечко сарая, на котором в прошлый раз дремал под притушенной почти до упора маяковой лампой Эрнвиг, было обращено к каналу, и не было на сей раз на крылечке ни Эрнвига, ни лампы. Но шуметь все равно не следовало.

Кошше достигла берега быстро и вроде бы тихо, разделась, выжала и вытрясла, как могла, одежду и волосы, размяла ремни, походила и побегала по редкой траве. Не чтобы согреться – в крови до сих пор пылали жар и холод, непонятно, что лютее, которые теперь не вытравятся, похоже, никогда, – а чтобы убедиться: кровь, мышцы, руки, ноги, глаза и все остальное действительно на месте.

Она вытерла единственный клинок, оставшийся в подошве, проверила его заточку и баланс и застыла, вспомнив, как и когда потеряла второе лезвие. Забудь, велела она себе, вместе со слезой стирая с глаз и из памяти Хейдара, серые глаза на сером лице над черно- багровым, хватит.

Еще Кошше застывала, хватившись чего-то привычного до постылости и оттого жуткого возможным отсутствием: уха, зубов, левой ягодицы. Она судорожно проверяла и с облегчением щупала, терла и щипала. Только так получалось убедить себя, что это ее слишком холодное ухо и ее слишком кривой клык, а не что-то подсунутое вместо них неведомыми и недобрыми, но очень веселыми богами высоты и ветра.

Сегодня они – или их береговые братья – оказались не только веселыми, но и щедрыми. Долго бегать не пришлось: ночь была теплой, всё, кроме волос, обсохло быстро, а убранные в косы волосы не мешали. Можно было завести костер и высушить одежду, но зачем рисковать? Кошше уже изучила, насколько стремительно подлетает лайвуй. Изучать степень его боевой подготовки, даже ради того, чтобы убедиться в ее никчемности, Кошше не собиралась. Она быстро, но тщательно оделась, застегнулась в походном порядке и двинулась было в сторону трактира, но в последний момент поняла, что изведет себя упреками за трусость и леность, если не заглянет в сарай.

Это была бессмысленная трата времени. Если кто и вздумал держать в дырявом сарае на сыром берегу что-нибудь ценное, то неподъемный груз, который никак не мог утаскиваться посуху и малыми силами. Поправка: в сарае не только дырявом, но и незапертом. За незапертыми дверьми ничего нужного не бывает. Кошше нахмурилась и вошла.

Она постаралась не вскрикивать и не выть от удовольствия – и ведь смогла. Молча и гордясь собой, Кошше выволокла из сарайной темени три старых самоката и принялась изучать их состояние.

Состояние было паршивым. Кто-то, видимо, убил явно не личный, а выданный ему временно транспорт по пути к причалу, вот и не стал грузить лайвуй никчемным грузом. Но никчемным груз не был. Пришлось повозиться и перебросить на самый приличный из самокатов колесо со второго и силовой запас с третьего. Заряд был близким к нулю, но даже пол-лиги проехать, а не пройти пешком, уже хорошо.