Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Ночью в наряде нам надо было помыть пол, и за водой нам надо было идти на улицу метров сто от КПП. Так как меня сержант Валешин оставил за старшего среди нас двоих, то и за водой пошел с ведром Вистоусов. Минут через пятнадцать он вернулся впопыхах, и в ведре у него вместо воды была солярка. Я так и не понял, как он мог налить солярку в ведро вместо воды. Он мне начал оправдываться, что его кто-то напугал и за ним погнались. На мои вопросы, что на хрена он притащил солярку, ведь она же воняет и отличается от воды, то Вистоусов нес разную ересь. Но когда он мне сказал, какая разница и давай помоем полы соляркой, то он меня убил напрочь.

Не зря говорят — чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона.

Я его посылаю обратно за водой, а он не идет, ссылаясь на то, что уже ходил, и теперь идти моя очередь. От такого дебилизма меня разбирала злость. На мои доводы, что он сходил безрезультатно, он нес ахинею. Мне пришлось его ударить кулаком в грудь, но он на меня полез с кулаками. Я его захватил шею и начал душить. Вистоусов как-то умудрился кулаком зарядить мне в глаз, да так, что у меня появляется синяк под глазом. Я его валю на пол и пытаюсь ему на эмоциях объяснить, что я тебя сейчас размажу об пол, и завтра нас разжалуют из сержантов, и вместо Моздока он поедет вместе со мной на губу.

Этими словами кое-как я его смог успокоить. Только мне его так хотелось размазать за синяк под глазом, который я еще не видел, но здравый смысл во мне сидел, и пришлось мне с этим мириться. Особенно обидно было, что он, получилось, меня побил. Да, он весил килограммов на десять больше меня, но это мне не мешало его повалить, но руки сдержать мне его не удалось.

Обрисовав ему всю ситуацию, что он полный дебил и что ему в первую очередь будет, если кто-то узнает. Вистоусов начал своей головой понимать, что он наделал. Он нашел какую-то железяку и дал мне, чтобы я ее прислонил, а сам пошел за водой второй раз. Мыли мы полы и колдовали над синяком, но он не хотел проходить, и меня, красивого, заметили командиры.

Придумал я басню, что шел из роты менять наряд КПП в два часа ночи, и ко мне подошли двое каких-то солдат, которые пытались с меня снять ремень, но я отбился. Чтобы правдоподобнее было, я сказал, что одеты солдаты были в песочную форму, и сразу все подозрения отмел от своей роты, так как у нас песочной формы не было ни у кого. Меня стали водить по четырем ротам, кто был одет в песочную форму, и, конечно, я не нашел своих обидчиков, так как их не было, и все было вымышленным спектаклем ради того, чтобы не пострадал Вистоусов.

После бестолкового расследования я вернулся в наряд по КПП. Вистоусова в наряде уже не было. Его сняли, так как он уезжал в Моздок, и через пару часов он уже появился на КПП с вещевым мешком в группе отъезжающих. Я был, конечно, на него зол. Вистоусов подошел ко мне, сказав спасибо и что я у него был лучшим другом в роте. Я несколько раз за него словесно заступался, когда у него пытались отнять сержантские железные лычки, и это приносило пользу. Конечно, я не забыл, когда я приехал из госпиталя, и только он меня морально поддерживал, учил и показывал, как заправлять кровать, как подшивать подшиву на форму и кучу разных мелочей, но и также меня убивали его поступки, как жрать на помойках из консервные банок остатки вонючей еды. Мне его было трудно понимать, но никто не был виноват, что солдат всегда хотел есть. Он был добрым в душе, но поделиться куском хлеба или конфеткой для него было тяжело. За эти пять месяцев он в учебке наел такую харю, и ни один кусок он никогда не пропускал. В нарядах по столовой он даже умудрялся по несколько десятков кусков масла съедать без хлеба. Да что говорить, я на гражданке лук не мог переносить, а в армии я его начал есть с удовольствием, чтобы утолить голод.

Я смотрел на отправников в Моздок с грустью. Ведь все мои земляки были в Моздоке. Проводив их глазами и закончив свой наряд по КПП, я день за днем ждал своей участи, куда меня заберут. Сержанты нас уже практически не били и не гоняли на разных занятиях. В основном была только одна уборка и отдых — просмотр телевизора. Приехали покупатели из Владикавказа, и в этот список я тоже не попал. Несколько человек тоже не взяли, призывавшихся во Владикавказ.

Прошло еще три дня, и долгожданные покупатели появились. Я сразу обрадовался, что наконец я уеду из этой гребанной учебки, в которой я нахлебался горя, но когда прозвучал город Махачкала республики Дагестан, то у меня в голове все помутнело, и становилось страшно. Именно туда с Чеченской республикой и таджикско-афганской границей я молил бога не попасть. И тут судьба — Дагестан. На гражданке все мои отслужившие друзья рассказывали, сколько они натерпелись от дагестанцев. Только их было немного у них в части, трое-пятеро. А тут я еду не к пяти, а в несколько раз больше, и еще к ним на родину. Приключения у меня где-то продолжались, а можно сказать, и только начинались.