Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Наконец, подошло время начала мая, долгожданного полевого выхода. Нас повезли на какую-то станцию на электричке, где пешком через три километра мы были на месте.

Первым нормативом было рытье окопов. Нас посадили всех уже в вырытые наполовину окопы, но даже с таким окопом времени у меня не хватило, и я получил трояк. За надевание ОЗК (общевойскового защитного комплекта) я получил тоже тройку.

На первый день нас ждали еще стрельбы, за которые я боялся. За все время я еще ни разу не стрелял, и для меня это было испытанием. Но испытание оказалось еще более тяжелым, так как стрелять надо было в противогазах. Когда до меня дошла очередь, то я по команде к бою надел противогаз и побежал на огневой рубеж. Упав на рубеже, я вытащил магазин из подсумка, засунул его в отсек автомата и, сняв с предохранителя, передернул затвор. Я крикнул, что курсант к бою готов, и по команде «огонь» я начал искать свои мишени. Очень тяжело было ориентироваться в противогазе и стрелять двойным выстрелом, да еще и стрелял я в первый раз. Я нажал на курок, прозвучал выстрел, но мишень не упала. Проверяющий мне что-то кричит, а я его не слышу и продолжаю стрелять, не подбивая мишень. Когда у меня кончились патроны, то я крикнул, что стрельбу закончил. После команды проверяющего я встал и занял место в строю. Когда я снял противогаз, сержант Валешин начал мне выговаривать, что я дебил и какого хрена я стрелял одиночными выстрелами. Взвод я на стрельбах подвел, получив самую плохую оценку. Я отстрелял всех хуже, но в отчетной ведомости проверяющий ошибся и поставил мне пятерку. Сразу сержанты про мою стрельбу забыли, так как в ведомости у меня было отлично.

На следующий день я выполнил норматив по надеванию противогаза на отлично, и были еще разные нормативы, которые я преодолевал с переменным успехом.

На третий день мы выдвинулись обратно в часть, ожидая на платформе электричку с припекающим солнцем. Я сидел и мечтал, что осталось все самое сложное позади. Через месяц я уеду в Моздок, придут молодые, и начнется у меня нормальная служба.

Многие курсанты писали заявление, чтобы остаться в учебке, когда получат сержантское звание, и учить новых курсантов, которые должны будут приехать после нашего отбывания по частям. Я не понимал таких курсантов, потому как видел, что у наших сержантов практически свободного времени не было. Или занятия, или наряды, и имели их командиры по полной за каждый залет курсанта. Несладко, я считал, здесь живется сержантам, и сильно заблуждался по этому поводу, думая, что в своей части я сразу буду лежать на кровати и ничего не делать, только командовать. Я даже не мог предположить, что меня ждет полная задница в последующей службе. Если бы я знал, что меня ждет впереди, то, наверное, застрелился или повесился, также не задумываясь.

Последний месяц учебки мы доживали в предвкушении поездки в свою часть. Сдав последние нормативы: подтягивание, бег, отжимание — где я выглядел в десятке лучших, после чего через несколько дней нам должны были присвоить звания — кому младшего сержанта, кому сержанта.

Пятерым лучшим дали звание сержанта, а троих оставили рядовыми. Остальным, в том числе и мне, присвоили звание младшего сержанта. После полевого выхода мне даже объявили благодарность в своем взводе, и для меня, конечно, это было неожиданно. Видимо, мне просто выдали карт — бланш, а может, и правда я сам себя немного загнобил.

Репутация, конечно, у меня плохая осталась, так как уважаемые курсанты меня в свои ряды не желали брать. Со многими мне приходилось бодаться, но как я только начинаю распускать руки, сразу на подмогу к другим подлетали другие. В конечном итоге от меня просто отстали, и я был середничком, к которому уже не приставали.

Когда нам официально присвоили звание, то каждый надел сержантские лычки. У кого были железные, надели железные, у кого не было, нашили полоски в виде веревок. Курсант, с которым я поменялся формой перед уездом в госпиталь, прибыл в расположение роты. В глубине души я надеялся, что ко мне лоховская форма не вернется, но мне ее пришлось одевать обратно. Красовались только на этой форме железные сержантские лычки, которые я купил в магазине на деньги, присланные денежным переводом любимой тетей, которые у меня не отобрали чудом сержанты. Железные лычки были только у каждого пятого, и я старался их не посеять, снимая ночью с кителя и пряча под подушку.

В первую же ночь у нескольких человек украли лычки, и понятно, что это воровали наши, у которых этих лычек не было. Появились через некоторое время железные лычки у Вистоусова, который надел их в последние дни. Где он их стырил, осталось загадкой, и с которого у него при мне снимали силой, а я за него заступался, ведь когда-то он мне в трудную минуту помогал.