Виктор Бычков - Вишенки

Иногда вспоминается Щербич Макар Егорович, хороший был человек, дай ему Бог здоровья, если ещё живой. Полюбил тогда Данила сады, как детей своих пестовал, ухаживал, оберегал от злого человека, от холода. Спасибо, председатель колхоза товарищ Сидоркин Пантелей Иванович вспомнил, что Кольцов учился на садовника ещё при той власти, и снова работает Данила в саду.

Сам себе хозяин, сам себе начальник. Да, если честно признаться, то на пупок так брать, как брал в полеводческой бригаде или на ферме разнорабочим, уже не приходится. Есть конь, есть бричка – чем не начальство? За день объедет, посмотрит, не лазил ли злой человек, не сломал ли дикий зверь деревце? А сад разросся, заматерел, цветет во всю ивановскую. Любо-дорого смотреть, вдыхать ароматы. Особенно вишен. Вот уж деревце так деревце! И неказисто на первый взгляд, и статью не груше чета, а зацветёт, запахнет! Всех за пояс заткнёт ароматом, запахом своим заглушит округу, любые запахи перебьёт. Ну-у, и вишенки на наливочку ещё как идут. Да и просто так съесть ягодку – благодать Господня. Колхоз продаёт ягоду. Вся школа приходит убирать урожай вишен, пакуют в ящики. И везут быстренько в города, кушай, рабочий народ, в Вишенках выращенную вишенку! А то!

И с детишками вроде определился Данила, хлопот уже практически нет, что были во времена единоличника. Трудодней хорошо вырабатывают и, соответственно, получают. Почитай, вся семья работает в колхозе, особенно Кузьма хорошо зарабатывал. Случалось, и деньгами давали. Редко, правда, но давали. Это когда в другие колхозы ездил помогать пахать или сеять. От района отправляли, вот тогда и платили деньгами.

Да, с детишками повезло Даниле, что ни говори, а повезло. Старшие с первых дней смотрели за младшими, так и по сей день идёт. Они с Марфой только успевали рожать. Да-а. Как хорошо, покойно было до той грозы, чтоб ей ни дна ни покрышки.

Конечно, у Данилы сердце не камень, он всё понимает, что Гриням без ребятёнка – никуда. Но причём здесь Марфа? Данила? Наверное, можно было бы и как-то по-другому, чтобы не так больно для Данилы. А как? А чёрт его знает как! Но уж точно не так, как они удумали, прости Господи!

Данила продолжает разбирать столы, лавки, уносит всё под навес, что за сараем, аккуратно складывает. Ненадолго. Двадцать второго июня пригодится второй дочке Агаше.

Домовитая девка, ой, домовитая! И красавица, тут как ни крути, в их породу, в мамкину красотой пошла, и умница. Иной раз в избе как раскомандуется, что ни Марфе, ни ему, Даниле, дома делать нечего. Всё сама да сама. И, главное, ладно так у неё, быстро получается, спорится. Работа так и горит в руках. Хорошая дочка, жалостливая. Да все хорошие. Других и не должно было быть, решает для себя Данила.

Прибрал всё, взял метлу начисто подмёл двор, не стал доверять такое ответственное дело кому-то из домашних.

Через месяц, уже в средине июня, пришло первое письмо от Кузьмы из армии. Танюшка с Ульянкой нашли Данилу в саду, там под грушей шалаш делал для сторожа. Летние сорта яблок созревать начали, сейчас глаз да глаз нужен в саду от ребятни. Да и кто постарше не откажется сорвать яблоко. Мало ли что в своём саду за хатой такие же есть, в чужом – всё слаще.

– Папа, папа! – раскрасневшаяся младшая дочка прямо ввалилась в шалаш. За нею – Ульянка.

– Письмо от Кузи, дядя Данила! – опередила дочку Уля. – Почтальонша тётка Настя принесла только что, так мы сразу к тебе, дядя Данила.

– Мамку надо было порадовать сначала. А потом бы и мне, – остудил пыл девчонок, а сам уже заволновался, схватил кисет, стал крутить папиросу.

– Ну, ладно. Так и быть, читайте, раз принесли.

И пока Танюшка с Ульянкой читали, перебивая друг дружку, сидел, слушал, подняв голову куда-то к вершине яблони, что напротив шалаша, а тёплая волна заволокла душу, вышибла слезу.

– И ладно, и ладно, – не сказал, а прошептал, когда девочки закончили читать. – Вот и ладно. Так и должно быть. А вы бегите к мамке, порадуйте, да и другим дайте почитать. Смотрите, не потеряйте письмо-то, – выпроводил детей, сам остался лежать в шалаше на свежей траве, которую только что накосил специально для этой цели.

Под Минском, в городе Борисове, танкистом его сын Кузьма. Так и должно быть. Тракторист, член партии большевиков, прямо перед армией приняли, – это вам не фунт изюму скушать. Куда ж его такого? Конечно, только в танкисты.

Данила снова наладился подумать, помечтать. Что-то в последнее время он часто мечтать стал. С чего бы это? Стареет, что ли? Так вроде пятьдесят пять лет – разве ж годы? Он ещё ого-го! Тьфу-тьфу, к докторам ни разу не обращался. И в руках силу чует, и вообще…