Никола Скотт - Секрет моей матери

И с этими словами Эндрю обнял меня за плечи и увлек в направлении ступенек, ведущих в подземку.

— Эдди, ты спрятала лимонад в холодильник? Уверена, что стульев хватит всем? Не могла бы ты переставить тот коричневый стул подальше? Чтобы было больше места… Привет, Джас, это я. Ты едешь? Что? Почему тебе нельзя пользоваться телефоном в больнице?.. Нет, Эдди, вон тот, коричневый, слева. Господи! Адель Харингтон, неужели ты действительно хочешь, чтобы я встала и переставила этот стул сама? Ладно, ладно, Джас, я все еще здесь, не волнуйся. Когда ты будешь? Через полчаса? С ним все в порядке? Отлично. Хорошо. Ладно. Пока. Так, а где шарики?

Это было спустя два дня. С тех пор как я уехала из Тайдфорд Кросса, произошло много событий.

Во-первых, на Лондон с бесстыдной силой, которую способна продемонстрировать только английская погода в конце мая, в тот самый миг, когда все уже начали отчаиваться, обрушилась жара. Птицы пели, небо было светло-голубым и ясным, а солнце с неохотой садилось в самом конце вечера, чтобы на следующее утро взойти с почти возмутительной поспешностью и залить ярким светом мое мансардное окно.

Возвращаясь тем вечером с вокзала Виктория, мы с Эндрю встретили котенка миссис Эммет. Поттс поджидал у моей двери и, казалось, намерен был меня удочерить. Мы с Эндрю поужинали помятыми, но тем не менее очень вкусными котлетами с картофелем в панировке, и я довольно много плакала. Потом мы долго разговаривали, в основном о Тайдфорд Кроссе и о Гарриет, немного — о моем отце и о Фиби, и еще немного о том, что сулит нам будущее. В какой-то момент я умолкла на середине фразы и уснула, а когда проснулась, Эндрю уже не было.

Весь следующий день я пряталась в своей квартире. Хорошо, что я проспала шестнадцать часов, поскольку бóльшую часть следующей ночи я провела в кухне. Котенок лежал, свернувшись клубком возле горшочка с шалфеем, который забыл забрать Эндрю. Я пекла пироги, время от времени вытирала стол и заглядывала в тоненький томик стихов Кристины Россетти, пытаясь вспомнить свою мать и разобраться с новыми открытиями о ее прошлом. Я много, с наслаждением плакала, радуясь тому, что этот Ниагарский водопад омывает мою душу.

Фиби осталась в Тайдфорд Кроссе на ночь, и я несколько раз разговаривала с ней по телефону — это были долгие, легкие беседы обо всем и ни о чем, оставлявшие после себя ощущение опустошенности и счастья.

Мне почти сразу же захотелось проведать отца в больнице, но из-за того, что на следующий день я встала поздно, а через день его должны были уже выписать, я решила не спешить и выбрать для беседы благоприятный момент. Моя мама так долго хранила свой секрет, что можно было подождать еще некоторое время.

За те двадцать четыре часа, во время которых моя жизнь перевернулась с ног на голову, Венетия ничуть не изменилась. Она позвонила мне на следующий день — требуя отчета о том, где я, черт побери, была, ездила ли я к папе, — и заявила, что мне действительно стоит взять на себя часть обязанностей, что ее живот уже опустился и ей приходится бегать в туалет каждые тридцать секунд, и не устроить ли нам вечеринку с чаепитием и пирогами в честь возвращения отца? Собрать всех вместе, дать ему почувствовать себя частью большой семьи. Что я об этом думаю? Людей должно быть немного, человек двенадцать-пятнадцать. Когда прозвучало имя Хэмиша Макгри, я перестала ее слушать и заплакала. Это так сильно удивило Венетию, что она внезапно умолкла… Через некоторое время я пригласила на вечер следующего дня миссис Бакстер, дядю Фреда, Джаса и Эндрю, собрала все пироги, которые испекла, и была в доме номер сорок два по Роуз-Хилл-роуд задолго до того, как отец должен был приехать из больницы.

Теперь миссис Бакстер украдкой курила сигарету, дядя Фред переставлял стулья, Венетия сидела за столом и указывала всем, что делать, а я отправилась наверх, чтобы поискать шары в коробке для вечеринок, которую собирала моя мама (Венетия полагала, что мы должны развесить шары в холле и кухне, чтобы в честь возвращения отца в доме было еще веселее).

— Эдди, постарайся найти синие и желтые. Хэмиш считает, что эти цвета освежают помещение и радуют глаз. Зеленых не надо, умоляю! Ты меня слышишь? ЗЕЛЕНЫХ. НЕ. НАДО.

— Ладно, ладно, — пробормотала я себе под нос, закатывая глаза. — Только зеленые, я поняла.

На втором этаже все было совсем не так, как тогда, когда я была здесь в последний раз. Теперь тут было светло и просторно, в открытые окна задувал легкий бриз, принося с собой аромат цветущей лаванды и мелиссы, недавно посаженных миссис Бакстер в ящиках под окнами.