Павел Верещагин - И танки наши быстры

Бурцев промолчал. А что тут скажешь?

Бурцев почему-то вспомнил бывшего Зининого мужа — зубного техника по имени Тимур, миниатюрного и очень элегантного мужчину. Они с Зиной прожили вместе всего полгода. После чего Зина выставила мужа вон: она не смогла найти ему должного применения. Как оказалось, польза, которую она от него получала, не компенсировала неудобств, которые доставлял живущий рядом человек.

— Эх, Бурцев! Избаловала тебя жена. Моя бы воля… Бурцев почувствовал, что от голоса соседки у него начинает болеть голова.

— Ты, Зин, за кого меня принимаешь? — опять прокашлявшись, спросил он. — Я тебе что — мальчик? Я, может быть, этого пингвина три месяца повсюду искал!

Он посмотрел Зине прямо в глаза.

— Ага! Рассказывай! — презрительно протянула Зина.

— Вот тебе и «ага»! Этот пингвин теперь на меня как папа Карло работать будет!

— Как это?

— Яйца мне будет нести!

Зинка хотела рассмеяться, но заглянула в честные глаза Бурцева и сдержалась.

— А зачем тебе яйца? — спросила она.

— А ты не знаешь? — снисходительно ответил Бурцев.

— Что?

— Сколько такой пингвин в зоомагазине стоит?

— Сколько?

— Как минимум восемьсот бакинских!

— Да иди ты!

— Век воли не видать! А при правильном рационе он четыре раза в год по три яйца сносит. В книжке написано. Вот и посчитай!

Зинка даже и перемножать не стала. И так видно, что большие деньги.

Она подозрительно прищурилась:

— И ты что же, купил своего пингвина за восемьсот долларов?

— Я по случаю. Дешевле, — скромно сказал Бурцев. Зинка хмыкнула, но, посмотрев в глаза Бурцеву, опять задумалась.

— Пингвину холод нужен, — напомнила она.

— Зимой на балконе будет жить. А летом — в холодильнике! — пояснил Бурцев.

Зинка рассмеялась, но ее глаза продолжали пытливо ощупывать лицо Бурцева. Несмотря ни на что, Зина привыкла считать Бурцева человеком неглупым и оборотистым. А может, он правду говорит? В наше время чего только не бывает!

— Иди ты! Трепло! — проговорила она. — А как он яйца высиживать будет — тоже на балконе?

Бурцев хмыкнул.

— Ты чего, Зин, маленькая? Да за такие бабки отдельного человека можно нанять, чтоб яйца высиживал! Прямо у себя на квартире. Или вон, в моем гараже, на электропечке.

Зинка наконец расхохоталась.

— Ну, Бурцев! Ну ты и трепло! За дурочку меня считаешь, да?

Лифт остановился на первом этаже, и двери отворились.

Бурцев пропустил Зину вперед и вышел вслед за ней.

— Кстати… — заметил он. — Моя-то — того… На курорт уехала… Так ты, это… Заглядывай как-нибудь… на рюмку чаю…

— Ты что, Бурцев! Опух? — возмутилась Зинка. — За кого ты меня принимаешь! Я с мужьями своих подруг шашни не развожу! Это, если хочешь знать, вообще последнее дело…

Бурцев пожал плечами: как знаешь, дело твое.

Вообще-то он ничего особенного не имел в виду. И сделал предложение Зине больше из приличия. Мы ж не папуасы какие-нибудь — остаться наедине с молодой незамужней женщиной и ей совсем ничего не предложить!..

— Тем более мы соседи, — продолжала рассуждать вслух Зина. — А как сказал классик, где живешь, там не спи!

Бурцев хотел было поинтересоваться, какой это классик так сказал, но не успел. Они вышли на крыльцо, и Зина остановилась как вкопанная.

У подъезда стояла элегантная иностранная машина, небольшая, но новенькая, с иголочки. За рулем скучал шофер в костюме и при галстуке. В машине нарядно светилась лампочками и стрелками приборная доска и едва слышно работал двигатель. Видимо, водитель, дожидавшийся кого-то, прогревал салон.

— Это он новенькую ждет. Из восьмой квартиры, — понизив голос, сообщила Зина. Она подхватила Бурцева под руку и двинулась вперед, мимо автомобиля. — Помнишь, там ремонт с перепланировкой полгода делали, а потом продали за бешеные тысячи.

Бурцев кивнул.

Они миновали машину и повернули к выходу из двора.

Проходя мимо помойки, они с Зиной спугнули немолодую женщину в очень приличном когда-то пальто и дешевых кроссовках. Женщина задержалась у помойки, заметив люстру, выброшенную кем-то после ремонта. Но увидев проходящих Бурцева и Зину, она покраснела и заторопилась прочь.

— Я теперь про эту новенькую все знаю. От Вальки Филиппенко, — сообщила Зинка, не обращая внимания на женщину. — Ей все это мужик оставил.

— Кому? Вальке?

— Какой Вальке! Девчонке из восьмой квартиры!

— Что — это?

— Все! Квартиру, машину, мебель. Да еще денег в банк положил, чтобы она каждый месяц себе ни в чем не отказывала.