Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

Знахарь как будто не слышал его.

– Сделайте ей операцию, – сказал он. – А вдруг получится.

– Да отцепитесь вы от меня, черт подери! Какого дьявола нужна эта операция? – И, обращаясь к супругам Чинским, точно призывая их в свидетели, воскликнул: – Я, что ли, должен труп оперировать?! Там перелом основания черепа. Обломки кости наверняка повредили мозг. Тут не помог бы и величайший гений хирургии. Да еще проводить трепанацию в таких негигиеничных условиях…

Он обвел рукой помещение, показывая на запыленные пучки трав под потолком, коптившие керосиновые лампы и мусор на полу.

– Если б у меня были такие инструменты, как у вас, – упрямо сказал знахарь, – я бы и сам попробовал.

– Тогда большое счастье, что у вас их нет. Вы бы еще скорее оказались под судом, – уже спокойнее ответил врач, занятый ощупыванием челюсти молодого Чинского. – Хм… и в самом деле перелом, похоже, ничего опасного… Но без рентгена ничего точно сказать нельзя… Повреждения поверхностные…

Он умело продезинфицировал рану и наложил повязку из своих бинтов. Потом осмотрел руку, увидел на ней два разреза и возмутился:

– Как ты посмел это сделать!.. Как посмел!.. Да еще наверняка каким-то грязным ножиком!

– Кость торчала, – объяснил Косиба, – а нож я кипятком обдал…

– Я тебя проучу!.. Уж за это ты точно ответишь!..

– Так и отвечу, – покорно буркнул знахарь. – А что я должен был делать?

– Ждать меня!

– Так я и послал за вами. К счастью, вас дома застали, а если б не застали?.. Надо было раненого без помощи оставить?

– Мы очень благодарны вам за помощь, – вмешался Чинский. – Доктор, этот человек прав.

– Да уж, – неохотно согласился врач. – Меня и в самом деле могло не быть дома. Только бы не было заражения, дай-то бог.

Господин Чинский достал из кошелька банкноту и протянул знахарю.

– Это за вашу помощь.

Косиба покачал головой.

– Мне не нужны деньги.

– Берите. Хорошо, что вы бедным помогаете даром, но от нас можете принять.

– Я помогаю не бедным или богатым, я помогаю людям. А вот этому молодому человеку, если б не совесть, то и вовсе бы не помог. Скорее уж он должен был погибнуть, а не эта бедная девушка… А теперь вот она из-за него умирает…

Госпожа Чинская по-французски обратилась к врачу:

– Его уже можно перенести в автомобиль?

– Да!.. – ответил тот. – Я сейчас позову людей. Только соберу тут все.

Он быстро упаковал разложенные бинты и инструменты, закрыл саквояж и вышел с ним во двор. Антоний Косиба в окно видел, как доктор положил саквояж в машину. Тогда у него и родилось решение: «Я должен его добыть!»

Воспользовавшись суматохой, которая возникла, когда переносили молодого Чинского, знахарь вышел во двор. Двери машины были распахнуты, шофер стоял по другую сторону автомобиля. Хватило одного движения, а потом знахарь быстро отступил обратно в дом.

Никто не заметил исчезновения саквояжа. А спустя две минуты машина уехала в Радолишки.

Знахарь времени зря не тратил. Он заперся в доме, с лихорадочной поспешностью разложил на столе у головы Марыси добытые инструменты, подвинул поближе лампы, а потом, соблюдая всяческую осторожность, уложил безвольное тело в удобном для операции положении. И тут же, перекрестившись, приступил к операции.

Сначала следовало сбрить волосы на затылке. На открывшейся коже видно было огромное синюшное пятно. Отек оказался незначительным.

Он еще раз приложил ухо к ее груди. Сердце едва подрагивало. Он протянул руку, выбрал острый узкий скальпель на длинной ручке. Из первого разреза брызнула темная кровь, пропитала полотняные тряпки. Еще один разрез, третий и четвертый… Уверенные быстрые движения его рук уже открыли прикрепления мышц, раздвинули их. Блеснула розово-белая кость черепа.

Да, доктор Павлицкий не ошибся, кость была вдавлена, она растрескалась, а несколько мелких осколков проникли под череп и вдавились в мозг.

Прежде всего надо было с неслыханной осторожностью убрать их, не повредив мозговой оболочки. Это было невероятно трудно и утомительно, тем более что тело оперируемой начало содрогаться. Но вдруг судороги прекратились.

«Неужели это конец?» – подумал знахарь, но операции не прервал. У него не было времени проверить пульс. Он не отрывал глаз от раны, не видел, что за окнами, расплющив носы о стекла, стоят люди и терпеливо следят за его отчаянными попытками спасти девушку.

Уже кричали первые петухи, когда знахарь закончил операцию и зашил рану. Он снова перекрестился и приложил ухо к грудной клетке больной. Но ничего не смог расслышать.